Европейский суд по правам человека

Скачать дипломную работу

МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ  ОТНОШЕНИЙ (Университет)

МИД РФ

Институт европейского права

Европейский суд по правам человека: порядок образования, структура, юрисдикция

Дипломная работа

Научный руководитель:

д.ю.н., профессор:

Москва 2004г. 

Оглавление

Введение………………………………………………………………………………3

Глава 1. Деятельность Европейского суда по правам человека…………………..6

1.1. История и современность Европейской конвенции о защите прав

человека и основных свобод…………………………………………………………6

1.2. История возникновения ЕСПЧ, его компетенция и структура……………..11

1.3. Юрисдикция ЕСПЧ……………………………………………………………15

1.4. Процедура прохождения жалобы в ЕСПЧ……………………………………17

1.5. Рассмотрение заявлений в ЕСПЧ……………………………………………..25

1.6. Исполнение решений ЕСПЧ…………………………………………………..30

Глава 2. Правосудие в Российской Федерации в контексте решений ЕСПЧ…………………………………………………………………………………40

2.1. Значение решений ЕСПЧ в практике Конституционного Суда

Российской Федерации…………………………………………………………….40

2.2. Правовые последствия для России при исполнении решений ЕСПЧ………52

2.3.Постановления по делам против России………………………………………65

Глава 3. Будущее ЕСПЧ……………………………………………………………69

Заключение………………………………………………………………………….80

Список источников и литературы……..………………….……………………….85

Введение

Значение Совета Европы, Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Европейского Суда по правам человека для современной Европы трудно переоценить. Они ста­ли зримым; практическим воплощением несомненного прогресса в области развития и защиты прав человека на европейском конти­ненте за послевоенные годы. В рамках Совета Европы впервые в истории стало складываться всеобъемлющее общеевропейское гу­манитарно-правовое пространство, основанное на общих фунда­ментальных ценностях плюралистической демократии, приоритета прав личности и общих подходах к защите прав человека. Это формирующееся гуманитарно-правовое пространство уже оформ­лено в десятки многосторонних конвенций, протоколов и других международно-правовых документов.

Европейский Суд по правам человека стал уникальным надна­циональным органом правосудия, ознаменовав собой качествен­но новый этап гармонизации и интеграции правовых систем ев­ропейских стран.[1] Решения Европейского Суда в настоящее время пользуются непререкаемым авторитетом для национальных властей и служат руководством в повседневной практике для законодатель­ных, судебных и иных органов государств-членов Совета Европы. Они приобрели характер особого источника права и с каждым го­дом все более глубоко и непосредственно влияют на развитие на­циональных правовых систем, а также на формирование и разви­тие европейского правового пространства. С 1996 года вышеска­занное в полной мере относится и к Российской Федерации.[2]

Российская  Федерация  вступила в состав Совета Европы 28 февраля 1996 г., а 30 марта 1998 г. была ратифицирована Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод[3]. Конвенция вступила в силу для России 5 мая 1998г. и с этого времени, согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ, стала составной частью российской правовой системы. Этот важнейший международно-правовой акт, имеющий обязательную силу для всех государств-участников, отразил дальнейшие шаги государств по коллективному обеспе­чению основных прав и свобод, сформулированных во Все­общей декларации прав человека ООН, 1948 г.     

Конвенция является международно-правовым договором, согласно которому значительная часть европейских государств взяла на себя обязательство соблюдать основополагающие права человека. Она служит своеобразным продолжением и развитием Всеобщей декларации. Но в отличие от нее Конвенция не только провозгласила основополагающие права человека, но и создала особый механизм их защиты, заключающийся прежде всего в функционировании Евро­пейского суда по правам человека. Юрисдикция этого суда теперь с некоторыми оговорками, в частности, в отношении военнослужащих и некоторых статей уголовно-процессуального кодекса, распространяется и на Россию.

После ратификации Конвенции и ряда дополнительных Протоколов к ней все российские граждане получили право на обращение в Европейский суд по правам человека с жа­лобой на неправомерные действия государственных органов России, нарушающие их гражданские права. Это право было закреплено в ст. 46 (ч. 3) Конституции Российской Федера­ции, в которой говорится, что “каждый вправе, в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутриго­сударственные средства правовой защиты”.

Знание практики Суда важно не только для государственных органов — законодательных и судебных, но и для жителей России, получивших воз­можность обращения в Суд, если они полагают, что действиями государ­ственных властей нарушены их права, гарантированные Конвенцией, и на национальном уровне они не получили должной защиты. Право на такое об­ращение предусмотрено не только Конвенцией, но и Конституцией РФ (ч. 4 ст. 46). Жители России достаточно активно использовали это право: за время, прошедшее после ратификации Конвенции, ими было подано в Суд свыше восьми тысяч жалоб[4].

Состояние научной разработанности темы. Вышеобозначенная тема, достаточно подробно освящена, её уделен значительный объем материалов в российской правовой литературе. Вопросы, связанные с деятельностью Европейского суда по правам человека, а также вопросы касающиеся Конвенции о защите прав человека и основных свобод, разрабатывались такими российскими юристами как: В.Г. Бессарабов, С.Ю. Кашкин, А.И. Ковлер,  О.О. Тиунов, В.А. Туманов, О.С. Чернышова, Л.М. Энтин, М.Л. Энтин,  и другие.

Цель и задачи исследования. Целью настоящей дипломной работы  является анализ нормативных актов, регулирующих правовую природу, юрисдикцию и деятельность Европейского суда по правам человека (далее – ЕКЧП).

Достижение указанной цели обусловлено постановкой и решением следующих задач:

– проанализировать историю и современность Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод;

– определить юрисдикцию и деятельность Европейского суда по правам человека;

– изучить правосудие в России в контексте практики Европейского суда по правам человека.

Указанные причины предопределили выбор темы диплома и круг рассматриваемых в ней вопросов.

Глава 1. Деятельность Европейского суда по правам человека

1.1. История и современность Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод

Европейская Конвенция о защите прав человека и основных свобод (Европейская Конвенция)[5] представляет собой между­народно-правовой договор, согласно которому значительная часть европейских государств взяла на себя обязательства по соблюдению основополагающих прав человека. Конвенция общепризнанна как один из ключевых документов в контексте современного международного права, поскольку она установи­ла первую международную процедуру разрешения жалоб и первый международный суд для рассмотрения вопросов, свя­занных с нарушениями прав человека, а также привела к раз­витию на ее основе беспрецедентной по масштабу и значению судебной практики.

Движущей силой для принятия Конвенции стало три фак­тора. Во-первых, она явилась откликом на преступления Вто­рой мировой войны в Европе и своего рода подтверждением намерения европейских правительств не допустить ничего подобного в будущем и соблюдать базовые принципы прав человека. Во-вторых, и Совет Европы, учрежденный в 1949 г. (под эгидой которого была принята Конвенция), и Европей­ский Союз отчасти основывались на предположении, что лучший способ гарантировать мирное сосуществование и со­трудничество Германии с другими западноевропейскими странами – это обеспечить региональную интеграцию и институционализацию общих ценностей. Такая стратегия явно контрастировала с предыдущим подходом, воплотившимся после Первой мировой войны в Версальском договоре 1919 г., то есть подходом карательным, основанном на принципе ре­параций.

В преамбуле к Европейской Конвенции, в частности, сказа­но, что европейские страны придерживаются “единых взглядов и имеют общее наследие политических традиций и идеа­лов, уважения свободы и верховенства права…”. Это заявле­ние указывает на третий фактор, повлиявший на появление Конвенции – желание объединить некоммунистические страны Европы в рамках одной идеологии и сплотить их перед лицом коммунистической угрозы[6].

Вступление России в 1996 г. в Совет Европы указывало на окончание “коммунистического эксперимента” даже с большей очевидностью, чем принятие Конституции 1993 г. Сейчас Рос­сия привержена “трем столпам” Совета Европы: плюралисти­ческой демократии, принципу господства права и защите прав человека. Ратифицируя Европейскую Конвенцию о защите прав и основных свобод человека, а также ряд других между­народных и региональных договоров, Россия фактически по­зволила беспрецедентное по своему уровню вмешательство в свои внутренние дела.

Сравнительный анализ текстов действующей Конституции РФ и Конвен­ции о правах человека подтверждает, что все основные нормы Конвенции по своей сути совпадают с нормами Основного закона РФ. Таким образом, применительно к России фактически реализовано содержащееся в решениях Европейского Суда по правам человека пожелание об интеграции Конвен­ции непосредственно в национальное право государств-участников.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод является в Рос­сийской Федерации непосредственно действующим правом.[7]

Если нормативные положения Конвенции образуют составную часть нацио­нального права России, то, следовательно, на них также распространяет свое действие и ст. 18 Конституции РФ, устанавливающая, что “права и свободы че­ловека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и ис­полнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосуди­ем”. Таким образом, названная статья создает как бы дополнительные правовые гарантии осуществления прав и свобод, закрепленных в Конституции и прокла­мированных и гарантированных Конвенцией. Соответственно, их исполнение должно иметь место со стороны законодательных, исполнительных и судебных органов на федеральном и региональном уровнях.

Перечень прав и свобод человека, закрепленных в Конвенции, уже объе­ма прав и свобод, гарантированных Конституцией РФ, что объясняется ис­торическим контекстом. В преамбуле Конвенции говорится, что правитель­ства европейских государств, участвующих в Конвенции, ставят своей целью обеспечить коллективное осуществление лишь “некоторых из прав, изложенных во Всеобщей декларации” (имеется в виду Всеобщая декларация прав человека от 10 декабря 1948 г., которая содержит принципиально важ­ное изложение основных стандартов в области прав человека, но при этом не является юридически обязательным документом).

Таким образом, при разработке Конвенции ее участники ставили одной из своих целей обеспе­чить юридическую обязательность определенных положений Всеобщей дек­ларации 1948 г., которые, по их мнению, имели особо важное значение для утверждения принципов правового государства, демократии и защиты прав и свобод человека. Участники Конвенции в ст. 53 особо оговорили, что “нич­то в настоящей Конвенции не может быть истолковано как ограничение или умаление любого из прав человека и основных свобод, которые могут обес­печиваться законодательством любой Высокой Договаривающейся Стороны или любым иным соглашением, в котором она участвует”. Следовательно, применительно к Конвенции речь идет об ограниченном наборе юридичес­ки обязательных гарантий прав и свобод человека, но это такие права и сво­боды, которые занимают высшее место в иерархии основных прав и свобод и должны быть обеспечены преимущественной защитой.

Европейская Конвенция представля­ет собой значительный шаг вперед по внедрению принци­пов, закрепленных в 1948 г. во Всеобщей декларации прав человека ООН. Основное отличие Конвенции от более ран­них международных актов состоит в том, что в ней закреп­лено право на подачу индивидуальной жалобы, то есть жа­лобы от частного лица или организации на действия госу­дарства.

При принятии в 1950 г. Конвенции встало несколько во­просов, по которым все государства, подписавшие ее, так и не смогли прийти к консенсусу. Для урегулирования этих вопро­сов было решено принять дополнительные факультативные протоколы. С этого времени было принято 12 таких протоко­лов. Согласно Протоколу 11, система механизмов, контроли­рующих исполнение положений Конвенции (на тот момент со­стоявшая из Комиссии и Суда), была реформирована, и Евро­пейский суд по правам человека, ранее работавший на сесси­онной основе, стал постоянно действующим.

Европейская Конвенция считается одним из наиболее эф­фективных правозащитных договоров, существующих в мире на сегодняшний день, в особенности благодаря механизму над­зора за ее исполнением со стороны Суда. Ролф Ризздал, бывший Председатель Европейского суда, охарактеризовал Кон­венцию как “основной закон Европы”.

Практика обращения в Европейский Суд по правам человека в настоящее время становится все более и более распространенной. По статистике Секретариата Европейского Суда на январь 2003 года было зарегистрировано около 5200 жалоб, из них около 2500 жалоб было рассмотрено на предмет приемлемости. По данным на конец мая 2003 года пять жалоб по обращениям против Российской Федерации были признаны приемлемыми, и было вынесено одно решение по существу, которым РФ была признана нарушителем прав человека, а именно права на справедливое судебное разбирательство. Все это дает основания утверждать, что Европейский Суд является частью нашей правовой действительности и уже начал влиять на изменение правовой ситуации в нашей стране[1].

Тем временем начинают говорить об увеличении сроков рассмотрения дел Европейских судом и о его тревожном буду­щем. Учитывая то, что процесс ратификации Конвенции про­должается и число жалоб, направляемых в Суд, неумолимо растет, возникает вопрос: как с такой нагрузкой Суд будет справляться в дальнейшем? Таким образом, нельзя не отметить то, что Конвенция в определенном смысле фактически пала жертвой собственного успеха.

7 февраля 2001 г. Комитетом Министров Совета Европы была создана Группа оценки деятельности Европейского суда по правам человека, вынесшая ряд рекомендаций по реформи­рованию Суда в связи с постоянно растущим числом заявлений и ограниченными ресурсами. Отчет Группы был опубликован 27 сентября 2001 г.[2] и вызвал горячие споры в европейском правозащитном сообществе. Отчет, в частности, содержал сле­дующие рекомендации:

–  право на подачу индивидуальной жалобы не должно быть ограничено или ослаблено. Наоборот, оно должно быть упрочено, inter alia, быстрым рассмотрением заявлений. То есть количество закрепленных в Конвенции прав и подлежащих обжалованию нарушений не должно быть сокращено; право на индивидуальную жалобу должно быть сохранено в своей сути; Суд должен рассматривать заявления в течение разумного срока; судебные решения при этом должны оставаться качественными и авторитет­ными;

– следует перенести рассмотрение ряда жалоб, как при­знанных приемлемыми, так и признанных необоснован­ными, на пересмотр на национальном уровне, для чего должны быть проведены необходимые организационные действия в каждом государстве, ратифицировавшем Кон­венцию, с целью создания эффективной системы рас­смотрения таких дел;

– следует расширить применение уже существующего про­цесса дружественного урегулирования спора;

–   следует сократить количество “устных” сессий Суда как наиболее дорогостоящих и отнимающих много времени;

– следует рассмотреть возможность создания региональных правозащитных трибуналов на территории Европы (с тем, чтобы Суд в Страсбурге занял место суда послед­ней инстанции), а также возможность вынесения по за­просам национальных судов предварительных (рекомен­дательных) решений по вопросам, связанным с Европей­ской Конвенцией;

– следует распространить статус судьи на референтов (чле­нов Канцелярии) Суда.

Очевидно, что большинство из вынесенных рекомендации затрагивают основные принципы, установленные Конвенций для судебного разбирательства, – беспристрастность, прозрач­ность, эффективность и др. Вероятнее всего, данные рекомендации в основном не будут приняты во внимание при реформе Суда. Тем не менее следует признать, что в настоящее время вопрос об адекватном пути реформирования европейской пра­возащитной системы остается открытым.

1.2. История возникновения ЕСПЧ, его компетенция и структура

Образование Суда. Учреждение Европейского суда по правам человека было предусмотрено Европейской конвенцией о защите прав человека и основных сво­бод 1950 года в целях создания эффективной системы защиты прав и свобод, гаран­тированных Европейской конвенцией.

Европейский суд по правам человека был создан и начал функционировать в 1958 году в рамках такой региональной международной организации, как Совет Европы. Вплоть до 80-х годов Европейский суд рассматривал сравнительно мало дел. Дело в том, что жалобы на нарушение прав и свобод человека по Европейской конвенции предварительно рассматривались Европейской комиссией по правам че­ловека, которая решала вопрос об их допустимости, изучала обстоятельства дела и выражала свое мнение о соблюдении положений Европейской конвенции. Передача дела в Европейский суд по правам человека была возможна только в том случае, если государство признало обязательную юрисдикцию Европейского суда. Таким образом, физические и юридические лица не имели возможности обращаться непо­средственно в Европейский суд по правам человека с жалобами о нарушении прав человека, а юрисдикция Европейского суда носила факультативный характер.

Национальные власти государств поначалу опасались выносить на международный уровень рассмотрение споров, которые всегда считались исключительным делом суверенного государства, не решались признать обязательную силу международного суда и дать ему возможность применять соответствующие санк­ции против государств.

Однако стечением времени ситуация менялась, росло доверие к Европейскому суду, повышался уровень правосознания, увеличивалось количество государств – участников Европейской конвенции и государств, признавших обязательную ком­петенцию Европейского суда по правам человека. В результате в Европейский суд стали обращался все чаще и чаще. К началу 90-х годов назрела необходимость реформирования контрольного механизма, заложенного в Европейской конвенции 1950 года. Эффективность защиты прав и свобод, гарантированных Европейской конвенцией, требовала обеспечения допуск в Европейский суд частных лиц, при­знания обязательной юрисдикции Европейского суда и наделения его полномочия­ми присуждал потерпевшим лицам справедливую компенсацию.

С подписанием и вступлением в силу 1 ноября 1998 г. Протокола № 11 к Евро­пейской конвенции по правам человека механизм защиты прав человека по Евро­пейской конвенции 1950 года был коренным образом изменен. Так, частные лица получили возможность напрямую обращаться в Европейский суд, расширилась ком­петенция Европейского суда, произошло слияние Европейского суда и Европейской комиссии по правам человека. Европейский суд стал работать на постоянной основе.

Местонахождение Европейского суда по правам человека – г. Страсбург (Франция).

Компетенция. В соответствии с положениями Европейской конвенции по пра­вам человека. Европейский суд по правам человека обладает компетенцией по всем вопросам толкования и применения положений Европейской конвенции и Протоко­лов к ней. В связи с этим Европейский суд рассматривает межгосударственные дела, индивидуальные жалобы и дает консультативные заключения по просьбе Комитета министров Совета Европы по юридическим вопросам толкования и применения Европейской конвенции.

Состав и организация Суда. В состав Европейского суда входят судьи, являющиеся юристами с призванным авторитетом, обладающие высокими моральными качествами. Число судей равно числу государств-участников Европейской кон­венции (всего 41 судья). Судьи избираются Парламентской ассамблеей Совета Европы сроком на шесть лет. Они действуют в личном качестве и не представляют какое-либо государство.

Для рассмотрения дел в  Европейском суде созданы комитеты, палаты и Большая палата. Комитеты, образуемые в каждой секции на 12 месяцев и состоящие из трех судей, рассматривают и решают вопрос о приемлемости индивидуальных жалоб.

Палаты, образуемые в каждой секции на основе ротации и состоящие из семи судей, рассматривают в основном вопрос о приемлемости межгосударственных заявлений о нарушении положений Конвенции и дела по существу.

В компетенцию Большой палаты, состоящей из 17 судей (Председателя Суда, заместителей Председателя и председателей секций и двух групп судей, которые меняют друг друга каждые девять месяцев), также входит рассмотрение дел по су­ществу, но только если дело поднимает серьезные вопросы толкования Конвенции и Протоколов к ней, если имеются противоречия в судебной практике. Большая па­лата рассматривает дело по существу, если:

а) палата Европейского суда, рассматривающая дело, уступила свою юрисдикцию в пользу Большом палаты и ни одна из сторон в деле не возражает против пере­дачи дела в Большую палату;

б) одна из сторон в течение трех месяцев со дня вынесения решения палатой Европейского суда обратится с заявлением о передаче дела на рассмотрение дела в Большую палату.

Деятельность Суда освещается в разделе II (ст. 19), разделе III (cт. 20-37), разделе IV (ст. 38-56), а также в разделе V (ст. 58 и 59) Конвенции. Кроме этого. Протокол № 2 к Конвенции наделяет Европейский Суд по правам человека компетенци­ей выносить консультативные заключения; Прото­кол № 9 предоставляет возможность гражданам го­сударств, подписавших этот документ, передавать дело на рассмотрение Суда; и наконец Протокол №11 учреждает постоянный единый Европейский Суд по правам человека.

Правила дают определение используемых понятий и терминов “Конвенция”, “пленарное заседа­ние Суда”, “Большая Палата”, “Палата”, “Суд”, “су­дья”, “сторона” и т.п.

Раздел I регламентирует организацию и работу Суда: детализирует статус судьи, правила выборов председателя и его заместителей, порядок работы Суда, его местопребывание и др.

Раздел II устанавливает порядок производства и принципы:

• гласность судебного разбирательства;
• языки, на которых ведется судопроизводство; пред­ставительство государств-участников Конвенции;
• представительство заявителей, сообщения, уведом­ления и вызовы в Суд;
• представление доказательств;
• исключение и восстановление жалобы в списке дел, подлежащих рассмотрению;
• возбуждение дела;
• тре­бования к содержанию межгосударственной и ин­дивидуальной жалобы;
• проведение слушаний;
• по­становления и др.

Следует отметить весьма специфическое судопроизводство в Европейском Суде по правам человека, имеющее несколько стадий.[3]

Первая — это признание приемлемости жалобы.

Вторая — урегулирование ее на уровне госу­дарства-заявителя.

Третья — непосредственное рассмотрение. Четвертая — исполнение решения, принятого Судом[4].

Суд состоит из судей, по числу государств-членов. В суде не должно быть двух представителей одного и того же государства. Судьи избираются Парламентской Ассамблеей Совета Европы сроком на шесть лет с правом переизбираться на новый срок и из числа лиц, представленных государства­ми-членами Совета Европы. Судья должен уйти в отставку по достижении им 70 лет. Возрастные ог­раничения для судей были введены ввиду возрас­тающей нагрузки на них и увеличения объема работы. Каждый член Совета выдвигает трех канди­датов, из которых по крайней мере двое должны быть гражданами этого государства. Судьи явля­ются полностью независимыми. В течение своего срока полномочий они не должны занимать ника­ких должностей, несовместимых с их независимос­тью и беспристрастностью.

Кандидат на пост судьи должен обладать высокими моральными качествами и либо удовлетворять требованиям, предъявляемым при назначении на высшие судебные должности в государствах-членах, либо быть правоведом с признанным авторитетом. Причем член Суда не может быть отстранен от должности иначе как в случае, когда остальные судьи большинством в две трети голосов принима­ют решение о том, что он более не соответствует предъявляемым требованиям.

Суду помогает канцелярия, функции и организа­ция которой определяются его правилами процеду­ры. Суд пользуется услугами юридических секре­тарей.

1.3. Юрисдикция ЕСПЧ

 Национальные власти государств — членов Со­вета Европы должны обеспечить всем своим гражданам права и свободы, установленные в соответствии с положениями Европейской конвен­ции о защите прав человека и основных свобод, ко­торая выполняет функции дополнительного защит­ного механизма. Именно национальные органы обя­заны во внутреннем законодательстве обеспечить права и свободы своих граждан. Если средства пра­вовой защиты на национальном уровне недостаточ­ны, то адвокаты, отдельные лица, группы граждан, организа­ции, полагающие, что со стороны государственных властей нарушены права человека, гарантирован­ные Конвенцией, могут обращаться в Европейский Суд за правовой защитой.

Под юрисдикцию Суда попадают все вопросы, касающиеся толкования и применения Конвенции и протоколов к ней, в от­ношении как межгосударственных, так и индивидуальных жалоб. В случае спора относительно того, обладает ли Суд юрисдикци­ей, вопрос решается Судом, По запросу Комитета Министров Суд может выносить консультативное заключение.[5]

Как было сказано выше, Российская Федерация вступила в состав Совета Европы 28 февраля 1996 г., а 30 марта 1998 г. Россией была подписана, а затем (5 мая 1998 г.) ратифицирована Европейская конвен­ция о защите прав человека и основных свобод. С этого мо­мента она, согласно п. 4 ст. 15 Конституции РФ стала состав­ной частью российской правовой системы.

После ратификации Конвенции и ряда дополнительных Протоколов к ней российские граждане, а также организации получили право на обращение в Европейский суд по правам человека с жалобой на неправомерные действия государствен­ных органов России, нарушающие их права, гарантированные Конвенцией.

Европейский суд по правам человека (Европейский суд) был учрежден в 1959 г. для обеспечения обязательств государств-членов, принятых в соответствии с Конвенцией. В функции Су­да входит:

– рассмотрение жалоб о нарушении прав, гарантированных Конвенцией (поданных государством, физическим лицом, группой лиц или юридическим лицом за исключением государ­ственных предприятий);

– принятие решений о приемлемости данных жалоб и в слу­чае, если они приемлемы, рассмотрение их по существу.

Решения Европейского суда являются обязательными для государства, в отношении которого было вынесено решение. В дополнение к установлению факта нарушения Конвенции Суд также может присудить заявителю соответствующую компен­сацию и возмещение расходов. Необходимо принимать во вни­мание, что Европейский суд не является и не может выступать в качестве апелляционного суда по отношению к судам опре­деленного государства. В случае установления нарушения Конвенции Суд не может приказать национальному суду отме­нить решение, выпустить человека на свободу или вернуть ему собственность. По сути, решения Европейского суда сводятся к ответу только на один вопрос: было ли в конкретном случае нарушение положений Конвенции?

Ратификация Конвенции и признание юрисдикции Евро­пейского суда означает также и то, что деятельность всех рос­сийских органов государственной власти, в особенности судеб­ных, их решения и используемые процедуры, равно как и ре­шения законодательных органов, не должны противоречить положениям Конвенции.

1.4. Процедура прохождения жалобы в ЕСПЧ

         Процедура прохождения дел в ЕКПЧ, подобно различным этапам действий в рамках любой наднациональной системы защиты прав человека, подчиняется многим заданным параметрам. Некоторые из них заложены в самой ЕКПЧ, другие вытекают из положений Регламента Суда. Наконец, целый ряд процедурных обыкновений возник из практики Суда, которая претерпевает собственную эволюцию в зависимости от возникающих ситуаций.

         Протокол № 11 к ЕКПЧ имел своей целью “резюмировать” созданную в 50-е гг. систему, упростив ее процедуру и придав ей более “судебный” характер (обязательное участие судебного органа – Европейского Суда – в рассмотрении заявлений; отмена полномочий по принятию решений политического органа – Комитета Министров, чьи задачи в этой области ограничиваются отныне контролем за исполнением судебных решений). Эти меры привнесли, однако, мало изменений в саму процедуру рассмотрения дел, в чем, возможно, заключается одна из слабостей Протокола № 11.

         При принятии решений сохраняется система палат, чья деятельность восходит к процедурам, существовавшим в упраздненной Европейской комиссии по правам человека, являвшейся составной частью контрольного механизма ЕКПЧ. Однако теперь роль палат более значительна, поскольку они являются сами по себе своеобразными “судами”, обладающими автономией, хотя и вписывающимися в рамки единой юрисдикции. Унаследованная от Комиссии система комитетов в составе трех судей вписывается отныне во внутреннюю структуру палат.

         Большая палата, наследница одновременно “большой палаты” прежнего Суда и пленарного заседания Комиссии, имеет более сложные функции. Если ее вмешательство в результате сложения с себя полномочий по данному делу палатой имело место и при прежней процедуре, пересмотр дела по требованию одной из сторон (результат трудного и не совсем удачного компромисса) происходит уже после принятия палатой решения по существу, которое, как указывалось выше, является окончательным, если не пересмотрено Большой палатой.

         Заслуживают внимания в этой связи два момента. Во-первых, Протокол № 11 сохранил систему отбора дел (предусмотренную в прежней системе Протоколом № 9). Другими словами, требование о пересмотре должно получить оценку, т.е. быть принятым коллегией судей, костяк которой составляют судьи, являющиеся членами Бюро Суда (председатель, заместитель председателя, председатели секций). Во-вторых, у Большой палаты нет права на переквалификацию дела, как это было во времена Комиссии. В этом, без сомнения, кроется одна из слабостей “реформы”, причем этот недостаток немаловажен.

         Большая палата, таким образом, являет собой исполнителя воли палат, которые обладают исключительным правом сложить с себя полномочия по рассмотрению какого-либо дела в ее пользу. Злоупотребление таким правом может подорвать роль Большой палаты как естественного регулятора процесса (а эта роль должна сейчас возрасти), причем Большая палата как бы замыкается в роли апелляционной инстанции. Возникает опасность затягивания процедуры рассмотрения дел, особенно если Большая палата должна заниматься в свою очередь делами, поднимающими иногда сложные проблемы толкования Конвенции и по поводу которых палата уже приняла решение по существу.

         Предварительная стадия. Первая стадия прохождения дел начинается с обращения заявителя в Суд. Здесь скрывается подводная часть айсберга, когда юристу или референту приходится в результате трудной и подчас невидимой глазу работы вычленить из заявления исковую суть. Открываются так называемые “предварительные досье” по обращениям, направленным заявителями, которые часто не знают точных условий обращения в Суд. Эти досье, число которых непрерывно возрастает, ложатся серьезной нагрузкой на работу Суда. Каждое из них изучается референтом или юристом, они информируют заявителя на его родном языке о процедурных препятствиях или по аспектам существа дела (условия приемлемости, требования практики рассмотрения дел и т.д.), которые делают проблематичной приемлемость дела для Суда.

         Регистрация заявления. Несмотря на предупреждения, которые направляются заявителям, у Суда нет права воспротивиться регистрации того или иного заявления. В конечном счете именно заявитель решает, настаивает ли он на рассмотрении его заявления Судом, после чего заявителю присваивается регистрационный номер.

         Заявление курируется референтом (обычно это юрист, уже работавший с предварительным досье). Он получает инструкции от судьи – докладчика, назначаемого председателем Секции. По общему правилу, из которого, однако, есть немало исключений, заявление приписывается к той Секции, где заседает судья от страны, откуда поступило заявление, поскольку его присутствие требуется на дальнейших стадиях рассмотрения дела (п. 2 ст. 27 ЕКПЧ).

         С точки зрения доступа к документам, правило конфиденциальности, применявшееся в Комиссии при прежней системе, было отменено в пользу гласности, которая распространялась на деятельность прежнего Суда (п. 2 ст. 40 ЕКПЧ и п. 3 правила 33 Регламента Суда). Ныне Регламент исключил из правила гласности документы, содержащиеся в предварительном досье (это тысячи страниц).

         Рассмотрение дела судьей – докладчиком. Судья – докладчик, которому поручено досье, обязан довести его до стадии принятия решения по данному делу (правило 49 Регламента Суда). Он вправе истребовать дополнительные сведения со стороны заявителя, касающиеся как фактической, так и юридической стороны дела, а также у правительства государства – ответчика любые сведения по фактам, позволяющим прояснить течение процедуры на национальном уровне.

         Судья – докладчик обладает значительной инициативой: на основе изучения досье он предлагает либо направить заявление в комитет (если полагает, что положения Конвенции позволяют отвергнуть заявление как неприемлемое, не входя в детали дела), либо передать дело на рассмотрение палаты. Вместе с референтурой он также готовит текст, который должен быть предложен для принятия той или иной структурой Суда (комитетом или палатой).

         Срочные меры. Нынешний Регламент Суда позволяет сторонам, точнее правительствам, принятие так называемых срочных мер. На их необходимость может указать палата или ее председатель, если палата не может по каким-то причинам собраться (например, во время “судебных каникул”). Меры могут быть приняты как в силу их очевидности, так и по просьбе стороны или другого заинтересованного лица. Регламент дает расплывчатую формулировку содержания данных мер: “любая предварительная мера” которую палата или ее председатель полагают “быть принятой в интересах сторон или процедуры” (п. 1 правила 35 Регламента Суда).

         Регламент претерпел тем не менее определенное обновление. Предусмотрено, что Комитет Министров должен быть информирован о принятии этих мер. Таким образом, орган по надзору за соблюдением Конвенции становится в некотором смысле политическим гарантом правильного исполнения срочных мер в духе коллективных гарантий, лежащих в основе системы защиты прав.

         Рассмотрение дела комитетом. Комитеты, образованные в рамках палат, являются естественным адресатом заявлений, рассмотрение которых не требует глубокого анализа требований заявителя. Заявление может быть отвергнуто как неприемлемое или вычеркнуто из списка рассматриваемых дел по предложению судьи – докладчика. Процедура носит упрощенный характер, если три судьи, составляющие комитет, единогласно приходят к выводу, что решение может быть принято без дополнительного исследования обстоятельств дела и требований заявителя. Решение это не может быть подано на апелляцию и является окончательным (правило 53 Регламента Суда).

         Доля заявлений, рассматриваемых комитетом, превышает 50%. Справедливо задуматься о полезности сохранения системы, которая способствует значительному увеличению объема работы всех тех, будь то судьи, референты или сотрудники оперативных служб, кто в недрах Суда должен исследовать любые поступающие заявления, обобщать изложенные в них факты, составлять и вести досье, готовить соответствующие тексты.

         Рассмотрение дел палатой. Если по заявлению не принято решение комитета, оно обязательно должно быть рассмотрено палатой. Судья – докладчик имеет в своем распоряжении несколько возможных вариантов в зависимости от содержания жалобы и серьезности сформулированных в заявлении требований.

         По предложению судьи – докладчика палата вправе самостоятельно решить вопрос о дальнейшей процедуре: может направить запрос (“коммуникацию”) правительству государства – ответчика, предложить сторонам направить Суду последующие письменные замечания, решить по своему усмотрению или по требованию одной из сторон вопрос о проведении открытых слушаний (правило 54 Регламента Суда). Она также может просто провозгласить данное заявление неприемлемым. По завершении процедуры коммуникации ей предстоит решить вопрос о приемлемости дела в целом.

         Палата, состоящая из семи судей, входящих в одну из четырех секций Суда, должна включать, как отмечалось выше, национального судью. Однако его присутствие не обязательно при принятии решений процессуального характера.

         Если заявление не отвергнуто по формальным основаниям, Палата может, в частности, затребовать дополнительную информацию, касающуюся одновременно и фактической, и правовой сторон дела (п. 3b правила 54 Регламента Суда). Правительство официально запрашивается об обстоятельствах дела, по поводу которого ему предлагается представить письменные замечания, а именно по поводу неприемлемости жалобы по тому или иному основанию, вытекающему из дела (например, неисчерпанность внутренних средств защиты); в противном случае оно признает свою вину.

         Сам факт коммуникации дела правительству является мерой, вписывающейся в продолжение расследования по факту обращения в Суд. Практика Комиссии, воспринятая нынешним Судом, требует, чтобы стороны были информированы о конкретных пунктах, по которым Суд хотел бы знать их мнение. Суд в этом случае может четко определить предмет спора таким образом, чтобы аргументация сторон максимально вписывалась в его стремление установить характер возможного нарушения Конвенции.

         Проведение публичного слушания, по общему правилу, является отличительной чертой судебной процедуры. Тем не менее проведение публичного заседания Суда по всем рассматриваемым делам, переданным на рассмотрение палаты, невозможно, поскольку их число измеряется сотнями. К тому же возникают серьезные финансовые проблемы (юридическая подготовка заседания, расходы по оплате переводчиков на неофициальные языки Суда). По этой причине палаты очень сдержанно пользуются предоставленным им правом проведения публичных слушаний (п. 4 правила 54, п. 1 правила 33 Регламента Суда).

         Если дело затрагивает “серьезный вопрос, связанный с толкованием Конвенции или ее Протоколов” или если “решение вопроса может войти в противоречие с решением, вынесенным ранее Судом” (ст. 30 ЕКПЧ), палата может передать дело на рассмотрение Большой палаты. Система уступки полномочий схожа с аналогичной системой прежнего Суда или Комиссии при одной существенной отличительной детали. Отныне у сторон есть право воспротивиться уступке полномочий. Данное право вето, выражаемое лишь одной из сторон, в то время как другая сторона может оставить за собой право требовать рассмотрения дела именно Большой палатой, после того как палата вынесет решение по существу, может показаться странным. Это может привести к затяжке процедуры, особенно тогда, когда можно предположить, с учетом сложности поднятых в деле вопросов, что в конце концов дело будет проиграно и в Большой палате.

         Вступление в процесс третьей стороны является одним из новшеств Протокола № 11. При этом ее вступление закреплено ст. 36 ЕКПЧ, которая предусматривает две ситуации.

         Каждое государство имеет право вступить в процедуру, если заявитель является его гражданином. С другой стороны, председатель палаты в целях надлежащего отправления правосудия может разрешить любому другому государству, не являющемуся стороной в споре, либо любому заинтересованному лицу выступить в деле.

         Решение о приемлемости, принятое по завершении состязательной процедуры, а иногда и после проведения публичного слушания, не ограничивает последующей компетенции палаты продолжить рассмотрение дела. Поставив правовые вопросы в той части своего решения о приемлемости, которая касается проблем права, палата должна продолжать процедуру по направлениям, определенным ст. 38 ЕКПЧ. Суд должен продолжить состязательное рассмотрение дела и провести, если требуется, исследование обстоятельств дела на месте, а также предложить сторонам свои услуги по заключению мирового соглашения. В отличие от общего правила гласного судопроизводства процедура, сопровождающая попытку достижения такого соглашения, является конфиденциальной (п. 2 ст. 38 ЕКПЧ).

         Регламент предусмотрел процедуру, в которой сочетаются гибкость и прагматизм. Секретарю палаты поручается войти в контакт со сторонами и получить их мнение по данному вопросу. Затем палата вправе ратифицировать достигнутое между сторонами соглашение, о котором ей стало известно благодаря посредничеству своего секретаря.

         Решение по существу: резолютивная часть, справедливая компенсация. По завершении процедуры, касающейся установления приемлемости заявления, и в случае, когда не достигнуто мировое соглашение и нет оснований к прекращению дела, палата принимает решение по существу. Постановление Суда, содержание которого уточняется правилом 74 Регламента, содержит часть “Факты” и часть “Право”. Постановление включает резолютивную часть и в случае констатации нарушения Конвенции предусматривает обычно определенную выплату в качестве справедливой компенсации (ст. 41 ЕКПЧ), если для этого существуют условия. В противном случае палата устанавливает, какой процедуре следовать в дальнейшем (п. 1 правила 75 Регламента Суда). Справедливая компенсация может включать выплаты в качестве возмещения морального, материального ущерба и компенсацию расходов заявителя как по национальной процедуре, так и по процедуре Европейского Суда.

         Постановления Суда обычно нотифицируются сторонам в письменном виде. Они могут также зачитываться публично. Постановления направляются также Комитету Министров Совета Европы для контроля за его исполнением (п. 2 ст. 46 ЕКПЧ).

         Пересмотр дела и процедура Большой палаты. Постановление палаты не становится автоматически окончательным в день принятия. Оно становится таковым, если налицо условия, предусмотренные п. 2 ст. 44 ЕКПЧ. У сторон есть право потребовать пересмотра дела Большой палатой. Если ни одна из сторон им не воспользовалась, постановление становится окончательным три месяца спустя.

         Система возврата дела на повторное рассмотрение подвергается критике. Касается она в значительной степени состава Большой палаты, призванной в этом случае принять решение по существу; она должна включать помимо национального судьи еще и председателя палаты, вынесшей решение, ставшее объектом требования возврата дела на повторное рассмотрение. Со стороны защитников доктрины высказывались сомнения в беспристрастности Большой палаты именно в таком составе.

         Что касается состава коллегии, призванной изучить требование о пересмотре, Регламент высказывается за состав, предполагающий обеспечение максимальной гласности и снимающий остроту критики хранителей доктрины по поводу состава Большой палаты. Коллегия из пяти судей, проводящая отбор требований о пересмотре дел, исключает национального судью и председателя палаты, вынесшей постановление. Напротив, в нее входят Председатель Суда, три остальных председателя палат (или их заместители) и один запасной судья.

         Что касается процедуры рассмотрения дел, она почти не отличается от процедуры палат. Следует отметить, однако, некоторые особенности. По всем подобным делам проводятся публичные слушания, если только стороны не возражают против этого.

         Если ранее постановления Суда зачитывались в полном объеме и публично, сейчас эта процедура значительно упрощена: зачитываются только резюме фактической стороны дела и резолютивная часть.

1.5. Рассмотрение заявлений в ЕСПЧ

После того как Секретариат наберет достаточный материал для рассмотрения дела в Суде, жалоба регистрируется как фор­мальная. Следует отметить, что уже на этой стадии юрист секретариата, занимающийся жалобой, может высказать пред­положение о возможном признании ее приемлемой или непри­емлемой для рассмотрения в Европейском суде. Но, разумеет­ся, окончательное решение об этом может принять только Суд.

В соответствии со ст. 49 (1) Регламента Суда индивидуаль­ные жалобы передаются для ознакомления в первую очередь судье-докладчику, который принимает решение, в какой из ор­ганов Суда она должна быть направлена. По его рекомендации жалоба может попасть в Комитет (из трех судей) или в Палату (из семи судей).

Комитет единогласным решением может постановить, что жалоба не подлежит дальнейшему рассмотрению, то есть что она является неприемлемой. Данное постановление оконча­тельное и не подлежит обжалованию ни в Суд, ни в другие инстанции. Если хотя бы один из трех судей считает жалобу при­емлемой, дело направляется для рассмотрения в Палату.

Палаты принимают постановления о приемлемости или неприемлемости в более сложных случаях. Такие постановле­ния также являются окончательными. В функцию Палаты входит и непосредственное принятие решений по существу жалоб. Кроме того, Палата может решить, что требуется до­полнительная информация от заявителя или от соответствую­щего государства. В этом случае Судом будет сделан дополни­тельный запрос относительно интересующей суда информа­ции, при этом срок, отведенный для ответа на этот вопрос, бу­дет ограничен.

В последующем жалоба формально “передается” государст­ву и ему предлагается представить соображения (отзыв) на жалобу. В таких случаях правительству направляется отчет судьи-докладчика (за исключением его предварительных за­ключений о приемлемости жалобы). В то же время об этом уве­домляется заявитель, которому высылаются копии документов. Зачастую это первое общение заявителя с Судом с момента представления жалобы. Иногда эта стадия занимает до двена­дцати месяцев.

Для ответа на вопросы государству предоставляется фик­сированный срок (обычно все те же шесть недель). Данный срок не является окончательным и может быть продлен по хо­датайству государства. Ответ государства передается заявите­лю для комментариев (в течение того же срока). Именно на этой стадии адвокат заявителя должен дать как можно более полное правовое обоснование жалобы, ссылаясь при этом на Конвенцию и предыдущие решения Суда. После принятия решения о приемлемости жалобы (при этом устное слушание с присутствием заявителя, как правило, не проводится) Суд предпринимает попытку примирить стороны, и, если они дос­тигли мирового соглашения, разбирательство по делу прекра­щается.

 Если жалоба была признана приемлемой, дело входит в решающую стадию, где заявителю и его адвокату предстоит убедить Суд в нарушении государством Европейской Конвен­ции.

Если Палата решит провести устное слушание, стороны будут уведомлены об этом и будет назначена удобная (до опре­деленных пределов) для всех сторон дата. Сторонам также бу­дет предложено представить свои окончательные доводы суду заранее, чтобы они были переведены и предоставлены судьям на слушании. Также будут произведены необходимые дейст­вия для обеспечения перевода (при утверждении Президента Палаты).

Обычно для выступления перед Судом каждой стороне пре­доставляется 45 минут. В речи должны быть затронуты только ключевые моменты дела, и высказываться они должны в про­стых и четких фразах. За редким исключением устные слуша­ния публичны.

Как минимум за 14 дней до даты слушания стороны могут предоставить свое заявление Суду в письменной форме. Как минимум за 10 дней до даты слушания Суд должен быть уве­домлен об именах и полномочиях лиц, представляющих заяви­теля. Суд имеет право ограничить количество представителей или советников.

Даже в том случае, когда заявителя представляет адвокат, рекомендуется присутствие в суде и самого заявителя. Суд должен убедиться, что дело не носит “формальный” характер и что живой человек активно заинтересован в исходе дела.

Обычно Суд не выслушивает устные показания свидетелей, хотя Регламентом Суда это предусмотрено[1].

Первым предоставляется право говорить заявителю и уже за ним представителю государства. (Данный порядок характе­рен только для слушания дела по существу. При рассмотрении вопроса о приемлемости первым выступает представитель го­сударства). После вступительных речей судьи могут задавать вопросы. При этом Суд не ожидает немедленного ответа. По­сле того как будут заданы все вопросы, в слушании будет сде­лан перерыв приблизительно на 20 минут, в течение которого стороны смогут подготовить ответы Суду. На ответы, а также на заключительные доводы стороне отводится около 15 минут.

Особо сложные дела, поднимающие вопросы толкования Конвенции, или дела, решение по которым может противоре­чить прецедентам Суда, могут быть переданы на рассмотрение Большой Палате (состоящей из 17 судей)[2]. Помимо этого Большая Палата может играть роль апелляционной инстан­ции – в соответствии со ст. 43 Конвенции сторона имеет право в течение трех месяцев после принятия Палатой решения по­дать запрос о передаче дела в Большую Палату для пересмот­ра дела.

Решение Суда сообщается сторонам практически на сле­дующие сутки. На подготовку окончательной версии решения уходит около месяца. Мотивированное решение Палаты по существу жалобы передается заявителю, государству, а также печатается в периодических изданиях Суда.

В случае если Суд установил нарушение Конвенции, в соответст­вии со ст. 41 Конвенции решается, надлежит ли выплатить зая­вителю какую-либо компенсацию. Если заявитель просит эту компенсацию, необходимо предоставить Суду все детали требо­вания в течение двух месяцев после вынесения решения о при­емлемости. В случае пропуска этого срока требование может быть отклонено. Ничего, кроме компенсации (материальных убытков и морального вреда) и возмещения расходов, Суд присудить не может. Он не может, например, снять судимость (Brozicek v. Italy). При назначении Судом компенсации сумма может варьи­роваться от чисто номинальной, как, например, 100 гульденов (приблизительно 50 долл. США) в Engel (N2) и. Netherlands, до достаточно существенной, как, например, 1 355 200 000 драхм (приблизительно 4 420 000 долл. США) в Papamichalopoulos and others v. Greece (1995), или 700 000 франков (приблизительно 115 000 долл. США) в Tomasi v. France.

При выплате компенсации Суд принимает во внимание сравнительную стоимость жизни в государствах – членах Сове­та Европы (так, компенсация в западных странах может быть значительно выше).

В заключение судебных процедур, если Суд установит на­рушение Конвенции, государству может быть указано возмес­тить все или часть расходов заявителя. В случае если заяви­тель уже получал от Суда так называемую “правовую по­мощь”, то есть возмещение расходов на услуги адвоката, госу­дарство должно будет выплатить заявителю оставшуюся сум­му. Суд возмещает только понесенные в действительности и разумные расходы. При этом копия требования посылается государству для комментариев.

Суд не всегда решает возместить и приезд в Страсбург, раз­мещение в гостинице и карманные расходы, но при этом он мо­жет ограничиться и оплатой только этих расходов. В деле Castells v. Spain заявитель попросил оплатить ему расходы в 44 000 долл. США. Заявитель появился перед Судом с четырьмя адвокатами. Суд решил, что это слишком много, и присудил 18000 долл. США, то есть сумму меньше требуемой для оплаты четырех ад­вокатов. Перед определением суммы Суд всегда предлагает зая­вителю представить детализированное требование.

Следует принять во внимание, что способ составления сче­тов в разных странах сильно варьируется. В Европейский суд следует представлять не “рамочное”, соглашение о выполнении определенных работ, а подробное перечисление сделанной ра­боты, произведенных встреч, понесенных расходов. Также следует указать количество телефонных переговоров, количе­ство составленных документов, даты составления и т.д. Если работа адвоката оплачивается на почасовой основе, то следует указать и стоимость часа, а также количество времени, потра­ченного на различные услуги.

При частичном удовлетворении жалобы заявителя возме­щение понесенных им расходов будет пропорционально со­кращено.

В тех случаях, когда это будет необходимо для надлежащей подготовки дела к судебному разбирательству и при отсутствии достаточных средств на это у заявителя. Совет Европы может предоставить ему “правовую помощь” (legal aid), до разрешения дела.[3] “Правовая помощь” выплачивается для покрытия расхо­дов на оплату любого представителя (адвоката, имеющего право практиковать, и резидента одной из сторон, а также любого дру­гого лица, утвержденного Президентом Палаты). При необходи­мости правовая помощь может покрыть и услуги нескольких ад­вокатов. Однако в таком случае требуется подавать специальный запрос с кратким обоснованием этой необходимости.

Если Суд сочтет это необходимым, он предложит заявителю обратиться за “правовой помощью”, но заявитель может обра­титься за ней и самостоятельно. Заявителю необходимо будет заполнить Декларацию о средствах заявителя. Затем деклара­цию нужно будет заверить в соответствующем органе. Назва­ние и адрес органа сообщит Секретариат.

Прежде чем предоставить правовую помощь заявителю, Суд перешлет детали заявления государству с просьбой про­комментировать их. Окончательное решение о предоставлении правовой помощи принимает Президент Палаты. В дополне­ние к средствам, выделенным на определенную работу, право­вая помощь может также включать в себя возмещение таких расходов, как телефонные и почтовые платежи, копироваль­ные работы и перевод документации. В 1998 г. сумма, выде­лявшаяся на покрытие этих расходов, составляла 400 фр. франков (приблизительно 65 долл. США). Суд обычно не про­сит документального подтверждения мелких расходов (почто­вых и т.д.).

Суд не практикует почасовую оплату работы, а выплачива­ет фиксированную сумму за конкретную работу. Выплачивае­мые суммы пересматриваются ежегодно, за исключением су­точных, которые пересматриваются каждые шесть месяцев.

1.6. Исполнение решений ЕСПЧ

Тема исполнения решений Европейского Суда является достаточно мало известной не только в России, но и во многих других государствах – участниках Конвенции. О недостатке внимания к этой теме можно лишь сожалеть, особенно если принять во внимание ее важность, актуальность и, наконец, уникальный характер относящейся к ней проблематики.

Совет Европы является единственной организацией, где предусмотрен систематический контроль за исполнением решений международного судебного органа. Такой контроль отсутствует в других системах международного правосудия, что часто отрицательно отражается на эффективности принимаемых решений.

В Совете Европы с самого начала имело место осознание того, что Европейская Конвенция по правам человека должна стать действенным механизмом конкретной реализации некоторых прав, предусмотренных во Всеобщей Декларации Прав Человека 1948 г. (см. часть 6 Преамбулы). По прошествии пятидесяти лет после создания Конвенции можно с удовлетворением отметить серьезные успехи, достигнутые на пути движения к этой цели. Европейская Конвенция является на сегодняшний день самым эффективным в международной практике опытом реализации прав, провозглашенных во Всеобщей Декларации.

Очевидно, что высокая эффективность механизма Конвенции объясняется не только деятельностью Европейского Суда, решения которого юридически обязательны для государств, но также и подконтрольным исполнением этих решений.

Статья 46 часть 2 Конвенции предусматривает, что окончательное решение Суда направляется в Комитет министров Совета Европы, который следит за его исполнением.

Комитет министров является основным исполнительным органом Совета Европы и в этом качестве решает все вопросы, связанные с деятельностью организации, в том числе политические, административные, финансовые, а также многие другие вопросы межгосударственного сотрудничества. Тем не менее в рамках Конвенции Комитет министров наделен особой функцией надзора за исполнением решений Европейского Суда, и эту функцию не следует смешивать с другими аспектами деятельности Комитета.

Согласно Уставу организации Комитет министров состоит из министров иностранных дел государств-участников. При этом заседания Комитета с личным участием министров иностранных дел проводятся лишь два раза в год. На всех остальных заседаниях, в том числе тех, которые посвящены контролю за исполнением решений Европейского Суда, министры представлены их постоянными представителями при Совете Европы.

Заседания, посвященные контролю за исполнением решений Суда (заседания DH), проводятся, как правило, каждые два месяца, то есть 6 раз в год. Каждое решение Суда, констатирующее нарушение Конвенции, ставится на повестку дня ближайшего заседания DH. Далее решение Суда рассматривается Комитетом министров периодически, с интервалами, как правило, не превышающими 6 месяцев (эти интервалы зависят от срочности вопросов, связанных с исполнением каждого судебного решения), до тех пор, пока Комитет не сочтет решение исполненным и, соответственно, не завершит его рассмотрение принятием закрывающей дело резолюции. До того как Комитет завершит рассмотрение дела, он может принимать на различных этапах контроля так называемые “предварительные резолюции” (Interim Resolutions), в которых он выражает свою позицию по различным вопросам, связанным с исполнением решений Суда.

Комитет министров начинает рассмотрение каждого судебного решения с требования к государству-ответчику проинформировать его о мерах, принятых для исполнения данного решения (Правило 2а Регламента Комитета министров по применению статьи 54 Конвенции).

Какие меры должно принять государство-ответчик для исполнения решения Европейского Суда?

Безусловно, самый видимый элемент судебного решения – это, в большинстве случаев, присуждение заявителю “справедливой компенсации”, то есть определенной денежной суммы с целью возмещения материального и/или морального ущерба, нанесенных нарушением Конвенции, а также судебных издержек. Размеры компенсации определяются Европейским Судом в резолютивной части его решения. Суд постановляет, как правило, что сумма компенсации должна быть выплачена заявителю в течение трех месяцев. Решение Суда предусматривает также размер годовых процентов, которые должны быть выплачены государством в случае несоблюдения трехмесячного срока (обычно устанавливаемые на уровне официальной процентной ставки Центрального банка данного государства).

Контролируя исполнение решения Суда, Комитет министров, разумеется, следит за выплатой этих денежных сумм и возможных процентов за просрочку. В ходе рассмотрения судебного решения государство информирует Комитет министров о факте и дате выплаты присужденной денежной компенсации. Секретариат регистрирует факт и дату выплаты и, в случае их соответствия условиям, определенным Судом в его решении, Комитет закрывает финансовый аспект дела. Следует отметить, что при контроле за выплатой денежной компенсации Комитет министров практически не имеет свободы действия и призван строго проконтролировать выплату в соответствии с буквой судебного решения.

Вопросы, связанные с выплатой компенсации, носят на практике административный характер и крайне редко подлежат обсуждению в Комитете министров вследствие того, что государства, как правило, исправно платят определенную Судом компенсацию. Трудности, иногда возникающие в вопросах выплаты, носят в основном технический или административный характер (невозможность установления контакта с заявителем, отсутствие банковских координат и т.п.). Подобные трудности решаются в рабочем порядке между компетентными государственными органами и представителями заявителя, в случае необходимости с помощью Секретариата Совета Европы.

В случае возникновения спорной ситуации по вопросу выплаты заявитель может тем не менее представить Комитету свои письменные замечания (правило 2а прим. Регламента Комитета министров по применению статьи 54 Конвенции). В этом случае государство будет призвано дать соответствующие объяснения и, в случае обоснованности претензий, разрешить проблему. Чаще всего речь идет скорее о технических и быстро разрешаемых трудностях.

Контроль за исполнением решений Европейского Суда, однако, не ограничивается контролем за выплатой денежной компенсации. Согласно подходу, принятому как Судом, так и Комитетом министров, констатация нарушения Конвенции предполагает обязательство государства, помимо выплаты денежной компенсации, если таковая была присуждена, принять, с одной стороны, меры индивидуального характера с целью устранения возможно имеющихся последствий нарушения для заявителя, и, с другой стороны, меры общего характера с целью предотвращения риска подобных нарушений Конвенции в будущем.

Именно контроль за принятием мер индивидуального и общего характера и является основной деятельностью Комитета министров при надзоре за исполнением решений Суда. Меры индивидуального и общего характера, принимаемые при исполнении решений, крайне разнообразны. Более подробно о них будет сказано в главе 2.

 Важнейшим условием четкого функционирования контрольного механизма Европейского Суда по правам человека является доведение всего массива его решений до субъектов Конвенции – физических и юридических лиц в странах – членах Совета Европы. При этом необходимо принимать во внимание прецедентный характер решений, выносимых Европейским Судом. “Контрольные органы Конвенции признают себя связанными прецедентом (принцип stare decisis)”[4].

Обеспечение надлежащего доступа к документам Суда, в которых содержатся толковательные нормы, является одним из эффективных способов предотвращения новых возможных нарушений европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, аналогичных тем, по которым Европейский Суд уже вынес свое решение. При этом нужно учитывать, что он активно использует решения, вынесенные по делам против одних стран, для мотивации своих решений по делам против других стран – членов Совета Европы. Таким образом, для каждого государства – участника Конвенции потенциальный интерес представляют решения по всем делам, рассматриваемым Европейским Судом. [5]

Практика Европейского Суда распространяется различными способами – как в результате деятельности самого Совета Европы, так и в результате разнообразных усилий на национальном уровне (по инициативе государственных органов и частных структур).

Публикации, осуществляемые Советом Европы

Публикации прецедентной практики Европейского Суда осуществляются Советом Европы самостоятельно, а также с помощью частных издательств на основании заключаемых договоров.

Публикации в электронном виде

Начиная с 1998 года сайт Европейского Суда в Интернете сопряжен с поисковой системой базы данных HUDOC (http://www.dhcour.coe.int/hudoc), которая открывает доступ для внешних пользователей к текстам решений Суда (с 1959 года по настоящее время, включая решения фильтрационного комитета, действовавшего в рамках применения Протокола № 9 к ЕКПЧ), отчетам о делах и текстам решений о приемлемости, вынесенных Европейской комиссией по правам человека (в настоящее время доступны лишь отчеты и решения, вынесенные в 1986 – 1998 гг.; за период до 1986 года пока доступны лишь избранные тексты, однако работа по наполнению базы данных продолжается), а также Резолюции Комитета Министров Совета Европы (КМСЕ), принятой во исполнение ст. ст. 32 и 54 Конвенции о защите прав человека и основных свобод. В распоряжении пользователей находится поисковая система по ряду показателей – дата, номер дела, данные заявителя, номер статьи, на нарушение которых жалуется заявитель, и др. К сожалению, имеется ряд существенных проблем, затрудняющих пользование HUDOC: ограниченный единовременный доступ на сайт, отсутствие текстов большинства решений о приемлемости. Впрочем, надо признать, что наиболее важные из них, такие, как решение от 22 июня 1999 г. по делу № 47033/99 “Людмила Тумилович против Российской Федерации”, имеющие прецедентный характер, становятся доступными достаточно оперативно.

Следует также отметить, что проблема доступа к информации о решениях Европейского Суда объективно существует. Суд, ссылаясь на отсутствие ресурсов (как финансовых, так и людских), не сообщает представителям государств – ответчиков о принятых им решениях о неприемлемости, если данная жалоба не коммуницировалась властям. Так, об упомянутом решении по делу Тумилович российские власти узнали лишь спустя почти полгода, да и то случайно – когда Европейский Суд в решениях по другим делам стал ссылаться на него.

Кроме изложенного, официальный сайт Суда обеспечивает доступ к пресс-релизам, выпущенным пресс – службой по отдельным делам (в базу данных внесены лишь те, которые были выпущены после января 1997 г.), а также к обзору исполнения решений Суда по отдельным странам – членам Совета Европы (за период 1968 – 1997 гг.).

Иные формы публикации

Решения Суда публикуются на регулярной основе в следующих формах:

– “Решения Суда” (“Arrets et decisions. Series A”) – решения до 31 декабря 1995 г.;

– пресс-релизы (сообщения для прессы), публикуемые непосредственно после вынесения решений Судом;

– Информационный бюллетень по правам человека (“Bulletins d’information sur les droits de l’homme”), в котором приводится краткое изложение решений Суда. В среднем резюме публикуются через три месяца после вынесения решения;

– Сборник страсбургского прецедентного права (“Recueil de la jurisprudence de Strasbourg”), в котором публикуются выдержки из текстов решений Суда;

– Ежегодник Конвенции о защите прав человека и основных свобод (“Annuaire de la Convention europeenne des droits de l’homme”).

Вплоть до прекращения своего существования в ноябре 1999 г., произошедшего как следствие вступления в силу в ноябре 1998 г. Протокола № 11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, отчеты о делах и тексты решений Европейской комиссии по правам человека публиковались на регулярной основе в следующих формах:

– Отчеты о делах и решения Комиссии (“Decisions et rapports. Series В”);

– Информационный бюллетень по правам человека (“Bulletins l’information sur les droits de l’homme”), в котором приводилось краткое изложение решений Комиссии;

– Сборник страсбургского прецедентного права (“Recueil de la jurisprudence de Strasbourg”); публиковались выдержки из отдельных решений Комиссии;

– Ежегодник Конвенции о защите прав человека и основных свобод (“Annuaire de la Convention europeenne des droits de l’homme”); также публиковались лишь избранные решения Комиссии.

Резолюции Комитета Министров Совета Европы публикуются на регулярной основе в:

– Сборнике Резолюций КМСЕ, принятых во исполнение ст. ст. 32 и 54 ЕКПЧ (“Recueil des Resolutions adoptees en application des articles 32 et 52”);

– Информационном бюллетене по правам человека (“Bulletins l’information sur les droits de l’homme”);

– Сборнике страсбургского прецедентного права (“Recueil de la jurisprudence de Strasbourg”);

– Ежегоднике Конвенции о защите прав человека и основных свобод (“Annuaire de la Convention europeenne des droits de l’homme”);

– Газете Комитета Министров (“Gazette des Comite des Ministres”), являющейся официальным печатным органом КМСЕ и выходящей с января 1999 г. Она публикует официальные тексты четырех основных уставных органов Совета Европы: Комитета Министров Совета Европы, Парламентской ассамблеи Совета Европы, Конгресса местных и региональных властей и Европейского Суда по правам человека. Выходит 11 раз в год и содержит тексты рекомендаций, резолюций и решений, принимаемых упомянутыми органами за истекший месяц.

Листы рассылки

Вплоть до января 2000 г. более 7200 адресатов получали напрямую от информационных центров по правам человека документацию, касающуюся прецедентного права Совета Европы. Эти адресаты, исходя из различных критериев, были сгруппированы в 27 листов рассылки. При составлении данных листов рассылки не существовало жестко зафиксированного подхода. Предпочтение при подборе адресатов на практике отдавалось лицам и органам, непосредственно связанным с защитой прав человека.

В 1999 году примерно 500 адресатов получали на регулярной основе тексты решений Суда (в 1994 году таковых было 2200) и 1300 адресатов – тексты Резолюций КМСЕ (в 1994 году их было примерно столько же).

В настоящее время из-за недостатка бюджетных средств прецедентная практика контрольных органов Конвенции о защите прав человека и основных свобод более не рассылается на регулярной основе информационными центрами по правам человека. Реально адресатам поступают лишь Информационный бюллетень по правам человека (3500 получателей) и Информационные сообщения нового Европейского Суда (4000 получателей).

Публикации на национальном уровне

По большей части прецедентное право страсбургской системы защиты прав человека публикуется и становится таким образом доступно для изучения и применения в результате усилий на национальном уровне. Это объясняется в первую очередь отсутствием у Совета Европы и, особенно, у Европейского Суда необходимых финансовых ресурсов. Важнейшим средством возможного разрешения этой проблемы является все более широкое использование передовых информационных технологий и, в частности, Интернета. Кроме того, объективно назрела необходимость с учетом возросшего объема работы увеличить расходы на Суд (по различным оценкам – приблизительно на 2 – 3 млн. долларов США, т.е. на 10 – 15%).

Однако новые информационные технологии, решая в значительной степени проблему распространения информации, тем не менее не позволяют преодолеть сложности, связанные с переводом текстов на языки стран – членов Совета Европы, не являющиеся официальными языками Организации. Сам Европейский Суд практически полностью устранился от перевода своих решений на другие языки с английского и французского.

В отношении перевода имеются следующие проблемы. Во-первых, его качество. Решения Европейского Суда представляют собой достаточно сложные и специфические юридические тексты. Правильная передача юридического смысла позиций, занимаемых Судом по самым различным вопросам, – весьма непростая задача. Во-вторых, единообразие перевода. Практически повсеместное отсутствие системы официального заверения текстов переводов решений Европейского Суда приводит к тому, что одни и те же тексты существуют в двух, трех, а то и большем количестве вариантов переводов. При этом остается неясным, на какой из этих неофициальных переводов следует ориентироваться национальным судебным органам. Более того, существует проблема статуса юридических актов, затрагивающих права и свободы граждан, но при этом не опубликованных официально в Российской Федерации (каковыми фактически являются решения Европейского Суда). В соответствии с положениями ч. 3 ст. 15 Конституции РФ “любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения”. При этом надо учитывать, что Европейский Суд не связан этой нормой российской Конституции и реально применяет свои прецедентные решения, не опубликованные в России, при вынесении решений по жалобам против Российской Федерации.

Технологически организация публикаций страсбургского прецедентного права является в основном плодом частной инициативы, хотя власти некоторых стран (Австрии, Франции, Германии, Венгрии и др.) приняли решение о частичной публикации решений Европейского Суда в официальных изданиях (иногда и в частных издательствах на основе специальных соглашений с государственными органами).

Проблемы публикации страсбургской прецедентной практики в Российской Федерации в целом примерно те же, что и в других странах – членах Совета Европы, однако они обострены специфически российскими проблемами. К ним можно отнести: слабую языковую подготовку государственных служащих, препятствующую использованию ими публикаций на официальных языках Совета Европы, а также слабое техническое оснащение органов государственной власти средствами доступа к Интернету и компьютерным базам данных.

Серьезную проблему представляет отмеченное ранее различие в качестве перевода текстов решений Европейского Суда. В Российской Федерации существует несколько различных редакций перевода Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Кроме того, переводчики решений Европейского Суда зачастую используют не только разные переводы Конвенции, но и вообще самостоятельно “развивают” терминологию.

Глава 2. Правосудие в Российской Федерации в контексте решений ЕСПЧ

2.1. Значение решений ЕСПЧ в практике Конституционного Суда Российской Федерации

Конституционный Суд Российской Федерации (далее – Суд) является судебным органом конституционного контроля, действующим самостоятельно и независимо. Цели Суда состоят в защите основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечении верховенства и прямого дей­ствия Конституции Российской Федерации на всей ее территории. Указанные цели связаны с полномочиями Суда, охватывающими разрешение Судом дел о соответствии Конституции Российской Федерации федеральных законов, нормативных актов Президента РФ, Совета Федерации, Государственной Думы, Правительства РФ; конституций республик, уставов, а также законов и иных нормативных актов субъектов Российской Федерации, изданных по вопросам, относящимся к ведению органов государственной власти Россий­ской Федерации и совместному ведению органов государственной власти Российской Федерации и органов государственной власти субъектов Рос­сийской Федерации. Конституционный Суд РФ разрешает также дела о соответствии Конституции РФ не вступивших в силу международных догово­ров РФ; разрешает споры о компетенции, в частности, между федеральными органами государственной власти, между органами государственной власти Российской Федерации и органами государственной власти субъектов Рос­сийской Федерации. Важной прерогативой Конституционного Суда является проверка конституционности закона, примененного или подлежащего при­менению в конкретном деле по жалобам на нарушение конституционных прав и свобод граждан и по запросам судов. Конституционный Суд дает толкование Конституции РФ и осуществляет ряд других полномочий, предо­ставленных ему Конституцией РФ, Федеративным договором и федераль­ными конституционными законами. Федеральный конституционный закон от 21 июля 1994 года “О Конституционном Суде Российской Федерации” непосредственно регулирует вопросы полномочий, состава, порядка образова­ния, основных принципов деятельности, обязательности решений, гаран­тий деятельности, статуса судьи, структуры и организации деятельности Суда, общих правил производства в Конституционном Суде, особенностей производства по отдельным категориям дел и некоторые другие вопросы.

Реализуя свои полномочия, Конституционный Суд РФ — как показывает содержание его решений — достаточно широко опирается на нормы между­народного права, в том числе на нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Российская Федерация вступила в Совет Европы 28 фев­раля 1996 года и одновременно от ее имени подписаны названная Конвенция и ряд протоколов. Эти документы ратифицированы Федеральным законом от 30 марта 1998 года. Конвенция о защите прав человека и основных свобод, а также Протоколы № 1 и № 4 вступили в силу для Российской Федерации 5 мая 1998 года – вдень сдачи на хранение ратификационной грамоты Ге­неральному секретарю Совета Европы. Протокол № 7 вступил в силу для Российской Федерации 1 августа 1998 года, а Протокол № 9 — 1 сентября 1998 года. Имеющий особое значение Протокол № 11 вступил в силу 1 но­ября 1998 года для всех государств, включая Россию, являвшихся на этот период членами Совета Европы. На основании Протокола № 11, нормы которого включены в текст Конвенции, был реорганизован предусмотренный Конвенцией контрольный механизм. Существовавшая ранее система двух взаимосвязанных органов — Европейской комиссии по правам человека и Европейского суда по правам человека — заменена единым, обновленным органом — Европейским судом по правам человека, который стал действо­вать на постоянной основе.

Таким образом, для Российской Федерации Конвенция о защите прав человека и основных свобод в ее современном виде действует с 1 ноября 1998 года.

Россия должна последовательно реализовать в отношении данного меж­дународного договора императивное требование – pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться). В связи с этим необходимо установить особенности Конвенции о защите прав человека и основных свобод и на этой основе определить цели и пределы использования ее норм Конститу­ционным Судом РФ. С учетом того, что Конституционный Суд РФ также использует в своих решениях и решения Европейского суда по правам чело­века, функционирование которого предусмотрено Конвенцией о защите прав человека и основных свобод, необходимо определить основания использо­вания этих решений.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод как самостоя­тельный договорной акт является в современный период составной частью правовой системы Российской Федерации, сохраняя при этом свое международно-правовое качество. Многие нормы Конвенции представляют собой международно-правовые стандарты, сходные с положениями международных пактов о правах человека 1966 года. Указанная Конвенция отражает также положения Всеобщей декларации прав человека, как подчеркивалось, вос­принимаемые многими государствами в качестве обычных правовых, то есть общепризнанных. Следует считать, что положения названных актов, вклю­чающих по ряду позиций единообразное правовое регулирование, состав­ляют систему международно-правовых норм, касающихся базовых категорий — основных прав и свобод человека[6]. Европейские стандарты прав человека по своим основным параметрам не имеют существенных от­личий от общих международных стандартов, которые признаются Россией[7]: нормы Конвенции о защите прав человека и основных свобод, как регио­нального международного договора, идентичны или близки по содержанию многим универсальным принципам и нормам международного права в сфере прав человека. Они совместимы и с нормами Конституции Российской Федерации.

В частности, это относится к положениям Конвенции о праве на жизнь; о праве на свободу и личную неприкосновенность; о запрещении пыток; о праве на уважение частной и семейной жизни, свободу, выражение мнения, свободу собраний и объединений; о праве на справедливое судебное разби­рательство; о праве на эффективное средство правовой защиты и т.д.[8]

В связи с тем, что Конвенция о защите прав человека и основных свобод в соответствии с частью 4 статьи 15 Конституции РФ инкорпорирована в правовую систему России, это создает благоприятные условия для использо­вания Конституционным Судом РФ положений Конвенции. Представляется, что нормы Конвенции оптимальны по своему характеру, то есть, по сути, они закрепляют лишь минимальные стандарты. Кроме того, законодательство Российской Федерации и ее международные соглашения могут содержать более широкий перечень прав, нежели тот, который обеспечивает Конвен­ция. Следует также учитывать, что стандарты поведения, установленные Конвенцией, не отрицают права ее участников выбирать средства их имплементации по своему усмотрению. В частности, Конституционный Суд РФ использует нормы Конвенции в тех случаях, когда необходимо сформули­ровать, обогатить или усилить правовую позицию по рассматриваемому вопросу, позволяющую обосновать решение Суда. Объем использования тех или иных нормативных элементов Конвенции зависит от усмотрения Суда.

Суд исходит из общеправового подхода, согласно которому органы публичной власти государства — в данном случае Конституционный Суд РФ — сами должны определять и аргументировать соотношение между интересами общества (публичными интересами) и защитой фундаментальных прав личности. Конвенция не требует от ее участников жестких унифицирован­ных решений по регулируемым ею вопросам с учетом презумпции пределов усмотрения правоприменителя, “согласно которой демократические обще­ства сохраняют значительную свободу действий в определении того, что является необходимым”[1]. Правда, усмотрение также имеет свои пределы, связанные с разрешением задачи определения судом правильного соотноше­ния между защитой прав личности и интересов общества в целом.

Значение Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прото­колов к ней непосредственно для Конституционного Суда РФ состоит в том, что в необходимых случаях положения этих актов, как входящих в правовую систему России, применяются Конституционным Судом РФ в системной связи с толкованием положений Конституции и с оценкой обжалован­ного акта. Суд, принимая решение по делу, оценивает не только букваль­ный смысл оспариваемого акта и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, но и оценивает место данного акта в системе правовых актов, что, в частности, означает оценку акта и в связи с включенными в правовую систему нормами международного права. Этот системный подход, например, позволил Консти­туционному Суду РФ определить сущность компенсации ущерба, причи­ненного в результате нарушения права индивида на справедливое судебное разбирательство, вопросы которого урегулированы Конвенцией о защите прав человека и основных свобод. Как требует Конвенция, каждый человек имеет право при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок незави­симым и беспристрастным судом, созданным на основании закона (ст. 6 Конвенции). Конституционный Суд РФ принял также во внимание поло­жения статьи 41 Конвенции о том, что если Европейский суд по правам человека объявляет, что имело место нарушение положений Конвенции или протоколов к ней, а внутреннее право государства-участника допускает возможность лишь частичного возмещения, то потерпевшей стороне в случае необходимости присуждается выплата справедливой компенсации. Кон­ституционный Суд применил также требования статьи 3 Протокола № 7 к указанной Конвенции. Согласно Протоколу, если какое-либо лицо на осно­вании окончательного решения осуждено за совершение уголовного пре­ступления и если впоследствии вынесенный приговор пересмотрен или это лицо помиловано на том основании, что какое-либо новое или вновь от­крывшееся обстоятельство убедительно доказывает, что имело место су­дебная ошибка, то это лицо получает компенсацию согласно закону или прак­тике соответствующего государства, если только не будет доказано, что ранее неизвестное обстоятельство не было своевременно обнаружено полностью или частично по вине лица.

Приведенные положения Конвенции и Протокола № 7 позволили Кон­ституционному Суду РФ с учетом оценки содержания оспариваемой нор­мы — пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса РФ — сделать вывод о том, что если имеет место ошибка суда, повлекшая вынесение приговора, то государство несет ответственность и обеспечивает компенсацию незаконно осужденному, независимо от вины судьи. Конституционный Суд обратил внимание на то, что Конвенция не обязывает государства-участников воз­мещать на таких же условиях (то есть за любую судебную ошибку, незави­симо от вины судьи) ущерб, причиненный при осуществлении правосудия посредством гражданского судопроизводства. Важной частью позиции Кон­ституционного Суда РФ явились положения о том, что признание Российской Федерацией Европейского суда по правам человека связано и с ее другими обязательствами, а именно — привести правоприменительную, в том числе судебную, практику в полное соответствие с обязательствами Рос­сийской Федерации, вытекающими из участия в Конвенции и протоколах к ней. Суд пришел к выводу о том, что “оспариваемое положение пункта 2 статьи 1070 ГК РФ должно рассматриваться и применяться в непротиво­речивом нормативном единстве с требованиями Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Иное расходилось бы с его действительным конституционно-правовым смыслом, выявленным в настоящем Постановле­нии, привело бы вопреки требованиям статьи 15 (ч. 4) Конституции Россий­ской Федерации и воле федерального законодателя, ратифицировавшего Конвенцию, к блокированию ее действия на территории Российской Федерации”[2]. Конституционный Суд РФ в мотивировочной части своего Поста­новления также сделал вывод, согласно которому оспариваемое положение пункта 2 статьи 1070 ГК РФ, касающееся возмещения вреда, причиненного при осуществлении правосудия, в его конституционно-правовом смысле, выявленном в настоящем Постановлении Суда, и во взаимосвязи с положе­ниями статей 6 и 41 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должно рассматриваться как нарушение права на справедливое судебное разбирательство, что предполагает необходимость справедливой компен­сации лицу, которому причинен вред нарушением этого права.

Указанное Постановление Конституционного Суда РФ наглядно показы­вает роль Конвенции о защите прав человека и основных свобод в системном анализе, применяемом Судом при рассмотрении оспариваемой нормы, когда положения Конвенции помогли определить элементы содержания права на справедливое судебное разбирательство, нарушение которых должно влечь справедливую компенсацию. Системный анализ позволил выявить конституционный смысл оспариваемой нормы и сформулировать по рассматриваемому вопросу правовую позицию Суда.

Влияние Конвенции на правовую позицию Суда проявилось в большом количестве его решений. В частности, можно сослаться на решение Консти­туционного Суда от 21 декабря 2000 года, согласно которому Суд определил последствия отхода судом общей юрисдикции от требований Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Международного пакта о граж­данских и политических правах, касающихся права обвиняемого допрашивать показывающих против него свидетелей или требовать, чтобы эти свидетели были допрошены — как одного из обязательных условий справедливого судебного разбирательства. “Принятие судом решения вопреки указанным международно-правовым нормам служит для гражданина, полагающего, что тем самым его права и свободы были нарушены, основанием для обращения в вышестоящие судебные инстанции, а при исчерпании всех имеющихся внутригосударственных средств правовой защиты — в соответствующие меж­государственные органы, как это предусмотрено частями 2 и 3 статьи 46 Конституции Российской Федерации”¹⁸.

В деле о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации Конституционный Суд РФ встал перед необходи­мостью уяснения содержания статьи 50 Конституции РФ о том, что “никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление”. Более детально этот принцип, обозначаемый формулой “поп bis in idem”, закреплен в Меж­дународном пакте о гражданских и политических правах (п. 7 ст. 14), Протоколе № 7 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод (п. 1 ст. 4), а также в Европейской конвенции о выдаче, вступившей в силу для Россий­ской Федерации 9 марта 2000 года. Суд установил, что суть данного принципа состоит в том, что никто не может быть повторно судим или наказан в уголов­ном порядке в рамках юрисдикции одного и того же государства за преступ­ление, за которое он уже был окончательно оправдан или осужден в соответ­ствии с законом и уголовно-процессуальными нормами этого государства.

В Постановлении от 2 июля 1998 года Конституционный Суд, в частности, опирался на статью 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, касающихся, в том числе, права обвиняемого на защиту. Между тем оспа­риваемая норма (ст. 331 УПК РСФСР), “наделяя правом опротестования ряда судебных определений (постановлений) прокурора, представляющего в процессе сторону обвинения, и не предусматривая соответствующего права для подсудимого и стороны защиты в целом, нарушает не только конституционное право на судебную защиту, но и иные права подсудимого, обеспечению которых служит принцип состязательности и равноправия сто­рон, закрепленный в статье 123 (часть 3) Конституции Российской Федера­ции”[3]. В другом Решении от 6 июля 2000 года Конституционный Суд РФ, опираясь, в частности, на статьи 5 и 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, определил важность для обеспечения одного из основных прав человека, признаваемого Конвенцией, – права на судебную защиту, гарантий конфиденциальности отношений адвоката с клиентом как необ­ходимой составляющей этого права[4].

В ряде своих постановлений Конституционный Суд РФ использовал ре­шения Европейского суда по правам человека. По сути, Конституционный Суд РФ и в этих случаях применял положения Конвенции о защите прав человека и основных свобод, но в том толковании, которые придал им Европейский суд в рассмотренных им делах. Европейский суд в своих реше­ниях опирается на требования Конвенции при разрешении конкретного дела. Решение, принимаемое Европейским судом, обязательно только для государства-участника Конвенции, в отношении которого вынесено данное решение. Для других сторон, принявших на себя обязательства по Конвен­ции, названное решение не имеет обязательного характера. Однако Европей­ский суд опирается на ранее сформулированные им выводы при разбиратель­стве следующих дел. Толкование Европейским судом при рассмотрении конкретного дела норм Конвенции указывает пути их дальнейшего приме­нения. В этом смысле решения Европейского суда представляют интерес для всех: они содействуют государствам-участникам Конвенции в их деятельности по углубленной имплементации Конвенции — норма Конвенции, получившая толкование в решении Европейского суда может, например, получить отражение в национальном законе в обогащенном толкованием виде, привести к обновлению законодательства.

Поскольку все государства-участники Конвенции обязаны защищать права и свободы, ею гарантированные, вынесенные в адрес государств-ответчиков, постановления Европейского суда способствуют в то же время единообразному пониманию прав человека и их реализации всеми государ­ствами на новом, более высоком уровне. “На основе Европейской конвенции возникла своего рода система обратной связи между контрольными органами Совета Европы, с одной стороны, и национальными законодательными, исполнительными, судебными и административными органами государств-членов — с другой. Ее смысл заключается в постоянной корректировке на­ционального законодательства, судебной и административной практики под влиянием прецедентного права Совета Европы и, в свою очередь, в рецеп­ции прецедентным правом прогрессивных изменений, накапливающихся во внутреннем праве и правоприменительной практике большинства или значительной части государств-членов”[5].

В этом плане особую роль должны сыграть суды. Конституционный Суд РФ использует решения Европейского суда, отразившие толкование примененной им нормы Конвенции, для достижения целей выявления кон­ституционного смысла рассматриваемой Конституционным Судом нормы, определения того или иного правового понятия, выработки правовой пози­ции. В связи с этим характерны решения Конституционного Суда, в которых взято “на вооружение” толкование определенных норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским судом по правам человека. В деле о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР, касаю­щихся условий доступа защитника к участию в деле, Суду было необходимо, в частности, дать в системной связи с другими нормами оценку содержания статьи 48 Конституции РФ, согласно которой каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи, а каждый задер­жанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента соответ­ственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения.

Осуществляя толкование конституционных норм. Суд в то же время на основе системного подхода привлек к анализу положения статей 5 и 6 Кон­венции о защите прав человека и основных свобод, определяющие, что каждому арестованному и задержанному сообщаются незамедлительно причины ареста и предъявляемое обвинение и обеспечивается право на безотлага­тельное решение судом вопроса о законности задержания и справедливое публичное разбирательство дела при предоставлении возможности защищать себя лично или через посредство выбранного им самим защитника. Кроме того, возникла необходимость опереться и на ряд решений Европейского суда по правам человека, применявшим, в частности, статью 6 названной Конвенции и определившим, что право обвиняемого на получение помощи адвоката распространяется и на досудебные стадии производства (решение от 24 мая 1991 года по делу Quaranta, Series A, no. 205, para. 27; ре­шение от 24 ноября 1993 года по делу Ymbrioscia, Series A, no. 275, para. 36).

Европейский суд сформулировал важные положения о том, что отказ задержанному в доступе к адвокату в течение первых часов допросов поли­цией в ситуации, когда праву на защиту мог быть нанесен невосполнимый ущерб, является — каким бы ни было основание такого отказа — несовме­стимым с правами обвиняемого, предусмотренными статьей 6 (п. 3с) Кон­венции о защите прав человека и основных свобод (решение от 8 февраля 1996 года по делу Murray, 1996-I, para.66.). При этом под обвинением в смысле статьи 6 Конвенции Европейский суд по правам человека понимает не только официальное уведомление об обвинении, но и иные меры, связан­ные с подозрением в совершении преступления, которые влекут серьезные последствия или существенным образом сказываются на положении подозре­ваемого (решение от 27 февраля 1980 года по делу Deweer, Series A, no. 35, paras. 44, 46; решение от 15 июля 1982 года по делу Eckle, Series A, no. 51, para.73; решение от 10 декабря 1982 года по делу Foti, Series A, no.56, para. 52), то есть считает необходимым исходить из содержательного, а не формального понимания обвинения.

С учетом сформировавшейся собственной правовой позиции Конститу­ционный Суд РФ, в частности, сделал вывод о том, что оспариваемые поло­жения части первой статьи 47 УПК РСФСР, согласно которым лицо, подозре­ваемое в совершении преступления, получает право пользоваться помощью защитника лишь с момента объявления ему либо протокола задержания, либо постановления о применении до предъявления обвинения меры пре­сечения в виде заключения под стражу, исходя из их буквального смысла, ограничивают право каждого на досудебных стадиях уголовного судопроиз­водства пользоваться помощью адвоката (защитника) во всех случаях, когда его права и свободы могут быть существенно затронуты действиями и мера­ми, связанными с уголовным преследованием, и, следовательно, не соответ­ствуют статьям 17 (ч. 1), 21 (ч. 1), 22 (ч. 1), 48 и 55 (ч. 3) Конституции РФ.

Таким образом, правовая позиция Конституционного Суда по этому делу, в частности, охватила положения о том, что поскольку конституционное право на помощь адвоката (защитника) не может быть ограничено федеральным законом, то применительно к его обеспечению понятия “задержанный”, “обвиняемый”, “предъявление обвинения” должны толковаться в их кон­ституционно-правовом, а не в придаваемом им Уголовно-процессуальным кодексом РСФСР более узком смысле. В целях реализации названного кон­ституционного права необходимо учитывать не только формальное процес­суальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осущест­вляется публичное уголовное преследование[6].

Конституционный Суд РФ принял во внимание правовую позицию Евро­пейского суда по правам человека в своем решении по делу о проверке кон­ституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)”. Согласно этому Закону, пере­дача указанных в нем объектов муниципальным образованиям представляет собой, по буквальному смыслу нормы, один из случаев лишения должника-собственника его имущества. Анализ же сложившейся правоприменительной практики свидетельствует о том, что эти предписания понимаются конкурс­ными управляющими и арбитражными судами как исключающие и какую-либо возможность компенсации должнику уменьшения конкурсной массы в результате такой передачи.

В этом смысле положения пункта 4 статьи 104 Федерального закона “О несостоятельности (банкротстве)” представляют собой чрезмерное, не пропорциональное конституционно значимым целям, а потому произвольное ограничение права собственности должника и, следовательно, конкурсного кредитора в конкурсном производстве и умаляют конституционное право частной собственности, то есть противоречат статье 55 (ч. 2 и 3) Конститу­ции РФ. В связи с этим законодателю надлежит, исходя из принципов право­вого государства, регламентировать условия перехода права собственности, в частности его утраты, на основе юридического равенства и справедливости в соответствии с Конституцией РФ.

Данные требования распространяются и на предоставление компенсации должнику — собственнику имущества в процедуре конкурсного производ­ства, — такая компенсация должна быть соразмерной с точки зрения обеспе­чения справедливого баланса между публичными и частными интересами. Как указано в постановлении Конституционного Суда РФ, аналогичную правовую позицию сформулировал Европейский суд по правам человека, который исходит из того, что компенсация за вмешательство в осуществление права собственности вытекает из статьи 1 Протокола № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод, предусматривающей, в частности, что “никто не может быть лишен своего имущества иначе как в интересах общества и на условиях, предусмотренных законом и общими принципами международного права”.

Согласно этой правовой позиции Европейского суда по правам человека лишение собственности без предоставления разумной компенсации с учетом ее стоимости, как правило, представляет собой несоразмерное вмешатель­ство, которое не может считаться оправданным. Вместе с тем статья 1 Про­токола № 1 не рассматривается им как предоставляющая право на получение полной компенсации, поскольку при определенных фактических обстоятель­ствах учет публичных интересов, связанных с необходимостью обеспечения большей справедливости, может обусловливать выплату возмещения ниже рыночной стоимости (решение от 23 сентября 1982 года по делу Sporrong and Lunnroth, Series A, no.52, para.69; решение от21 февраля 1986 года по делу James and Others, Series A, no. 98, paras. 50, 54; решение от 8 июля 1986 года по делу Lithgowand Others, Series A, no. 102. paras. 109, 122)[7].

Таким образом, применение Конституционным Судом Российской Феде­рации определенных норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод и ряда решений Европейского суда по правам человека представляет собой своеобразную имплементацию (осуществление) положений Конвенции и решений Европейского суда в смысле их единообразного толкования, способствующего выработке Конституционным Судом Российской Феде­рации собственных правовых позиций по конкретным делам и принятию решений, корреспондирующих международным обязательствам России.

2.2. Правовые последствия для России при исполнении решений ЕСПЧ

В последнее время правоведами все чаще отмечается возрастающее влияние Европейского суда на российское право, в частности на законодательство и особенно на судебную практику. Действительно, с течением времени увели­чивается количество примеров, в которых то или иное решение по существу или даже решение процессуального характера, вынесенное Европейским судом, влечет за собой конкретные изменения как в отдельных делах, на­ходящихся на рассмотрении внутренних судебных инстанций, так и в общих подходах судов к толкованию российского права.

Изменения в конкретных делах, по которым жалоба направлена в Евро­пейский суд, достигаются, как правило, путем активного использования процедуры надзора. Возникает, таким образом, несколько парадоксальная ситуация. С одной стороны, у многих специалистов давно существуют ра­зумные сомнения по поводу соответствия положениям Конвенции о защите прав человека и основных свобод, в частности статье 6, неограниченных полномочий надзорной инстанции по отмене судебных решений, вступивших в законную силу. С другой стороны, эти самые полномочия способствуют сегодня тому, что некоторые жалобы, нотифицированные Европейским судом Российскому государству, затем достаточно быстро находят свое раз­решение посредством отмены обжалуемого решения в надзорном порядке. Яркими примерами в этом отношении являются дело Никишиной (одно из первых дел, нотифицированных Российской Федерации), закончившееся устранением оспоренной заявителем меры[8], а также гораздо более позднее дело Оганова, в котором мы располагаем решением Верховного Суда, от­менившим в порядке надзора решение кассационной инстанции, которое оспаривалось заявителем в Европейском суде[9]. Нельзя исключать, что подоб­ное использование надзорной инстанции к радости отдельных заявителей продолжится и далее, до тех пор пока институт надзора существует в России в его прежнем виде.

Что касается влияния практики Европейского суда на общие подходы к толкованию российского права, то наблюдателями отмечается, что многие адвокаты, в особенности по гражданским делам, при разработке своей пози­ции ссылаются на то или иное решение Европейского суда, и это в свою очередь оказывает некоторое влияние на формирование российской судеб­ной практики. Отмечается также, что сам факт возможности обращения в Европейский суд приводит к тому, что российская судебная система стано­вится “осторожней, осмотрительней”[10]. Ярчайшей иллюстрацией влияния Европейского суда на позитивное право являются все более многочислен­ные постановления Конституционного Суда РФ, в которых при толковании Конституции РФ наилучшим образом учитываются решения, вынесенные в Страсбурге по различным вопросам[11].

Такова ситуация на сегодняшний день, и она тем более замечательна, что имеющийся результат был достигнут при том, что Европейский суд не вынес пока ни одного решения по существу в отношении России. Возникает логичный вопрос: а что же будет дальше? Каковы будут конкретные правовые последствия для российского правопорядка, когда наша страна столкнется с необходимостью исполнения решений Европейского суда, вынесенных в отношении нее по существу?

Данная тема у нас пока мало изучена. К сожалению, в литературе и прессе обсуждаются, как правило, лишь финансовые последствия решений Европейского суда. Кроме того, даже среди юристов порою имеют место явные заблуждения относительно юридической силы этих решений и, со­ответственно, вытекающих из них правовых последствий для государства-ответчика. Между тем до вынесения Европейским судом решений по суще­ству в отношении России остались, возможно, считанные месяцы. Возникает, таким образом, необходимость прояснить эти вопросы.

В соответствии со статьей 46 (п. 1) Конвенции о защите прав человека “Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются исполнять окон­чательные постановления Суда по делам, в которых они являются сторонами”. В пункте 2 этой же статьи предусмотрено: “Окончательное постановление Суда направляется Комитету министров [Совета Европы], который осуществляет надзор за его исполнением”.

Упомянутая статья 46 лежит в основе всего механизма Конвенции, и она же объясняет главное отличие этого договора от других инструментов классического международного права, В рамках Конвенции впервые решения международного судебного органа обрели строго обязательный характер и впервые была установлена процедура систематического контроля за их исполнением со стороны межправительственного органа. Именно эти эле­менты во многом определили современную роль Конвенции как “консти­туционного инструмента европейского правопорядка” (instrument constitutionnel de lordie public europuen)[12], в рамках которого права человека уникальным образом стремятся превратиться из категории политической в категорию правовую.

На основании статьи 46 решение Суда влечет за собой вполне определен­ные правовые последствия для государства-ответчика. Выплата денежной компенсации – зачастую самое видимое и, по причине своей определенности, самое быстро исполняемое обязательство, но она не является единственным обязательством, вытекающим из решения Суда. В соответствии с установ­ленной практикой толкования статьи 46 Судом и Комитетом министров, констатация нарушения Конвенции предполагает обязательство государ­ства “положить конец нарушению и устранить его последствия с целью восстановления, насколько это возможно, ситуации, суще­ствовавшей до нарушения (restitutio in integrum)”[13]. Таким образом, на практике речь может идти об особых мерах индивидуального характера, которые не ограничиваются выплатой присужденной Судом денежной ком­пенсации.

Наконец, помимо выплаты компенсации и принятия мер индивидуального характера, решение Суда влечет за собой обязательство принятия “дей­ственных мер для предотвращения новых нарушений Конвенции, подобных нарушениям, выявленным решениями Суда”[14]. Эти последние меры принято именовать мерами общего характера.

Указанные обязательства государств при исполнении решений неодно­кратно находили подтверждение как в решениях Суда, так и в резолюциях Комитета министров, посвященных контролю за их исполнением[15]. Последней яркой иллюстрацией изложенных принципов является недавнее решение Большой Палаты по делу Scozzari & Giunta против Италии (решение от 13 июля 2000 года). В этом решении, как и во многих предыдущих, Суд ука­зал, что “государства в принципе свободны в выборе средств, которые ими будут использоваться для выполнения этих обязательств”. Суд добавил, однако, что эти средства должны “находиться в соответствии с выводами, содержащимися в решении Суда”. Более того, Суд под­черкнул, что выбор средств для исполнения решения происходит под кон­тролем Комитета министров, который в силу отведенной ему Конвенци­ей функции следит за исполнением решений Суда.

Меры индивидуального и общего характера, принимаемые государством-ответчиком во исполнение решений Суда, крайне разнообразны. Для ясности я проиллюстрирую на конкретных примерах сначала первую, а затем вторую категорию мер.

Яркий и наиболее часто встречающийся образец меры индивидуального характера — это снятие судимости и/или восстановление неправомерно изъятых прав в результате приговора, вынесенного в нарушение положений Конвенции. Так, например, если лицо было осуждено за публикацию каких-либо материалов или мнений и Европейский суд констатировал по этому факту нарушение статьи 10 Конвенции, то исполнение решения предпола­гает, помимо выплаты возможной денежной компенсации, отмену приговора или снятие судимости.

Другой вид мер индивидуального характера, на который хотелось бы ука­зать, — это меры, принимаемые государством-ответчиком после констатации нарушений Конвенции (в основном статей 3 и 8) вследствие высылки ино­странных граждан со своей территории. Несмотря на присуждение Евро­пейским судом определенной денежной компенсации высланным или подле­жащим высылке заявителям, эта компенсация сама по себе никак не может устранить практические последствия высылки. Особые действия государ­ства по устранению последствий нарушения становятся в этой ситуации необходимыми.

Наконец, одной из самых интересных с юридической точки зрения мер индивидуального характера, которая может потребоваться при исполнении решений Европейского суда, является пересмотр судебных решений, всту­пивших в законную силу. Необходимость пересмотра может возникнуть, в частности, в уголовных делах при грубых нарушениях процессуального харак­тера, которые могли существенно повлиять на характер вынесенного при­говора. Речь идет прежде всего о грубых нарушениях статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В России судебный пересмотр дела после констатации нарушения Кон­венции представляется возможным на основании толкования, данного Кон­ституционным Судом статье 46 (часть 3) Конституции РФ, признающей за каждым право обращаться в соответствии с международными договорами России в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты. По мнению Конституционного Суда, это положение “означает, что решения межгосударственных органов могут приводить к пересмотру конкретных дел высшими судами Российской Федерации, и, следователь­но, открывает дорогу для полномочий последних по повторному рассмотре­нию дела в целях изменения ранее состоявшихся по нему решений, в том числе принятых высшей внутригосударственной судебной инстанцией”[16].

Учитывая данное решение Конституционного Суда, можно смело утвер­ждать, что в Российской Федерации не существует серьезных правовых препятствий для судебного пересмотра дел, если такая необходимость воз­никнет в будущем при исполнении решений Европейского суда. Тем не менее обсуждаются также и предложения о законодательном закреплении дан­ного принципа путем внесения в Уголовно-процессуальный кодекс нового положения, специально предусматривающего возможность пересмотра внутренних судебных решений после констатации нарушений Конвенции.

Теперь вкратце остановлюсь на мерах общего характера, то есть мерах, принимаемых государством с целью предотвращения в будущем новых на­рушений Конвенции о защите прав человека подобных тем, которые были выявлены в решениях Европейского суда. Огромная важность мер общего характера состоит в том, что они, по определению, выходят за пределы дан­ного конкретного дела и затрагивают широкий круг лиц. Принятие мер об­щего характера, естественно, подразумевает прежде всего анализ причин, приведших к нарушению Конвенции, и поиск путей устранения этих причин. Если причина нарушения, установленного Европейским судом, состоит в не­соответствии Конвенции внутреннему закону, то законодательные изменения необходимы для того, чтобы должным образом исполнить решение Европей­ского суда. Практика стран-членов Совета Европы насчитывает массу при­меров внесения с этой целью изменений в законодательства, подзаконные акты и даже конституции. Не исключено, но даже очень возможно, что Рос­сии придется столкнуться в ближайшем будущем с подобными вопросами.

Стоит отметить, однако, что законодательные реформы необходимы для меньшинства дел, поскольку самые многочисленные нарушения Конвен­ции о защите прав человека связаны с проблемами, лежащими в сфере правоприменительной практики государственных органов и прежде всего судов. Изменение судебной практики может, следовательно, стать необхо­димой мерой общего характера с целью предотвращения новых нарушений Конвенции. Таким образом, ключевая роль при исполнении государством решений Европейского суда принадлежит именно судьям.

В подавляющем большинстве государств-участников Верховные суды уже применяют Конвенцию с учетом решений Европейского суда и тем самым фактически придают этим решениям прямое действие во внутреннем праве.

Такое прямое действие решений Европейского суда часто способно ав­томатически предотвратить новые нарушения Конвенции, подобные тем, которые уже были выявлены в предыдущих решениях. В тех странах, где такое прямое действие решений Суда имеет место, публикация судебного решения в хорошо распространяемых юридических изданиях может иногда быть достаточной для его исполнения, так как суды автоматически принимают во внимание опубликованное решение и, соответственно, предотвращают подобные нарушения в своей практике.

Судебная власть, таким образом, непосредственно интегрирует требова­ния Конвенции во внутреннее право, не дожидаясь того, когда это сделают другие ветви государственной власти. Из этого следует, что суды государства, являющиеся основным звеном, приводящим в действие механизм Конвен­ции в ходе исчерпания заявителем внутренних средств правовой защиты, продолжают играть ключевую роль в применении Конвенции также и на стадии исполнения решений Европейского суда. Немаловажно отметить, что, уделяя судьям такую большую роль, Конвенция становится, по существу, мощным инструментом усиления судебной власти.

Что касается российского права, то постановления Конституционного Суда за последние два года, такие как вышеупомянутое постановление по делу Маслова и другие подобные постановления, дают основания полагать, что, несмотря на все еще идущие доктринальные споры о прецеденте, в России нет принципиальных препятствий для рецепции решений Европей­ского суда в практике государственных судов. Подобно другим европейским странам, кстати, независимо от того, принадлежат они к англосаксонской или континентальной системе, практика однозначно делает свой выбор, обес­печивая прямое действие решений Европейского суда во внутреннем праве.

Остается лишь пожелать, чтобы другие судебные инстанции Российской Федерации, и прежде всего Верховный Суд, последовали примеру Конститу­ционного Суда и стали применять российское право и Европейскую кон­венцию о защите прав человека и основных свобод с учетом решений Евро­пейского суда по права человека. Такие действия судебной власти могли бы в перспективе способствовать более быстрой и эффективной интеграции Конвенции в российскую правовую систему.

В заключение следует подчеркнуть, что строгое и быстрое исполнение судебных решений государствами имеет ключевое значение для эффективно­го функционирования всего механизма Европейской конвенции. Без приня­тия действенных мер по исправлению допущенных нарушений и предотвра­щению новых, им подобных, Конвенция превратилась бы лишь в инструмент выплаты денежных компенсаций. Между тем не стоит забывать, что назна­чение Конвенции и ее контрольного механизма никогда не ограничивалось задачей разрешения отдельных жалоб и присуждения компенсации заявите­лям. Цель Конвенции — это создание и поддержание в пределах ее действия особого правопорядка, основанного на нормах, обеспечивающих защиту “конкретных и реальных прав” (droits concrets et effectlfs). Европейский суд, будучи гарантом этих прав, видит свою роль не только в том, чтобы “разрешить некую индивидуальную жалобу, но и в общем плане разъяснять, развивать и дополнять нормы Конвенции, способствуя тем самым соблюде­нию государствами принятых на себя обязательств (статья 19)”.

Рассмотренные выше правовые последствия, вызываемые решениями Европейского суда в государствах-ответчиках, находятся в полном соответ­ствии с целью, преследуемой Европейской конвенцией и ее контрольным механизмом. За 50-летнюю историю этого договора государства-участники, исполняя решения Европейского суда, внесли в свое внутреннее право сотни изменений. Таким образом, решения Суда постепенно превратились в важ­ный фактор развития внутренних правовых систем в направлении достижения и сохранения предусмотренного Конвенцией минимального стандарта в области основных прав и свобод. Представляется, что в ближайшем будущем можно будет убедиться в позитивном влиянии решений Европейского суда и на российское право.

В целях обеспечения правильного и единообразного применения судами международного права при осуществлении правосудия Пленум Верховного Суда Российской Федерации своим Постановлением[1] дал следующие разъяснения:

Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 г. N 54-ФЗ “О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней”). Поэтому применение судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Конвенция о защите прав человека и основных свобод обладает собственным механизмом, который включает обязательную юрисдикцию Европейского Суда по правам человека и систематический контроль за выполнением постановлений Суда со стороны Комитета министров Совета Европы. В силу пункта 1 статьи 46 Конвенции эти постановления в отношении Российской Федерации, принятые окончательно, являются обязательными для всех органов государственной власти Российской Федерации, в том числе и для судов.

Выполнение постановлений, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушений прав человека, предусмотренных Конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в пределах своей компетенции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Если при судебном рассмотрении дела были выявлены обстоятельства, которые способствовали нарушению прав и свобод граждан, гарантированных Конвенцией, суд вправе вынести частное определение (или постановление), в котором обращается внимание соответствующих организаций и должностных лиц на обстоятельства и факты нарушения указанных прав и свобод, требующие принятия необходимых мер.

При осуществлении судопроизводства суды должны принимать во внимание, что в силу пункта 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на судебное разбирательство в разумные сроки. При исчислении указанных сроков по уголовным делам судебное разбирательство охватывает как процедуру предварительного следствия, так и непосредственно процедуру судебного разбирательства.

Согласно правовым позициям, выработанным Европейским судом по правам человека, сроки начинают исчисляться со времени, когда лицу предъявлено обвинение или это лицо задержано, заключено под стражу, применены иные меры процессуального принуждения, а заканчиваются в момент, когда приговор вступил в законную силу или уголовное дело либо уголовное преследование прекращено.

Сроки судебного разбирательства по гражданским делам в смысле пункта 1 статьи 6 Конвенции начинают исчисляться со времени поступления искового заявления, а заканчиваются в момент исполнения судебного акта.

Таким образом, по смыслу статьи 6 Конвенции исполнение судебного решения рассматривается как составляющая “судебного разбирательства”. С учетом этого при рассмотрении вопросов об отсрочке, рассрочке, изменении способа и порядка исполнения судебных решений, а также при рассмотрении жалоб на действия судебных приставов-исполнителей суды должны принимать во внимание необходимость соблюдения требований Конвенции об исполнении судебных решений в разумные сроки.

При определении того, насколько срок судебного разбирательства являлся разумным, во внимание принимается сложность дела, поведение заявителя (истца, ответчика, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого), поведение государства в лице соответствующих органов.

При рассмотрении гражданских и уголовных дел судам следует иметь в виду, что в силу части первой статьи 47 Конституции Российской Федерации никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. В соответствии с пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый при определении его гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении любого уголовного обвинения, предъявляемого ему, имеет право на суд, созданный на основании закона.

Исходя из постановлений Европейского Суда по правам человека применительно к судебной системе Российской Федерации данное правило распространяется не только на судей федеральных судов и мировых судей, но и на присяжных заседателей, которыми являются граждане Российской Федерации, включенные в списки присяжных заседателей и призванные в установленном законом порядке к участию в осуществлении правосудия.

При разрешении вопросов о продлении срока содержания под стражей судам надлежит учитывать, что согласно пункту 3 статьи 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждое лицо, подвергнутое аресту или задержанию, имеет право на судебное разбирательство в течение разумного срока или на освобождение до суда.

В соответствии с правовыми позициями Европейского Суда по правам человека при установлении продолжительности срока содержания подсудимого под стражей учитывается период, начинающийся со дня заключения подозреваемого (обвиняемого) под стражу и заканчивающийся днем вынесения приговора судом первой инстанции.

Следует учитывать, что наличие обоснованного подозрения в том, что заключенное под стражу лицо совершило преступление, является необходимым условием для законности ареста. Вместе с тем такое подозрение не может оставаться единственным основанием для продолжительного содержания под стражей. Должны существовать и иные обстоятельства, которые могли бы оправдать изоляцию лица от общества. К таким обстоятельствам, в частности, может относиться возможность того, что подозреваемый, обвиняемый или подсудимый могут продолжить преступную деятельность либо скрыться от предварительного следствия или суда либо сфальсифицировать доказательства по уголовному делу, вступить в сговор со свидетелями.

При этом указанные обстоятельства должны быть реальными, обоснованными, то есть подтверждаться достоверными сведениями. В случае продления сроков содержания под стражей суды должны указывать конкретные обстоятельства, оправдывающие продление этих сроков, а также доказательства, подтверждающие наличие этих обстоятельств.

Принимая решение о заключении обвиняемых под стражу в качестве меры пресечения, о продлении сроков содержания их под стражей, разрешая жалобы обвиняемых на незаконные действия должностных лиц органов предварительного расследования, суды должны учитывать необходимость соблюдения прав лиц, содержащихся под стражей, предусмотренных статьями 3, 5, 6 и 13 Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

При разрешении ходатайства об освобождении из-под стражи или жалобы на продление срока содержания под стражей суду необходимо принимать во внимание положения статьи 3 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, согласно которой никто не должен подвергаться пыткам и бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию.

В практике применения Конвенции о защите прав человека и основных свобод Европейским Судом по правам человека к “бесчеловечному обращению” относятся случаи, когда такое обращение, как правило, носит преднамеренный характер, имеет место на протяжении нескольких часов или когда в результате такого обращения человеку были причинены реальный физический вред либо глубокие физические или психические страдания.

Следует учитывать, что в соответствии со статьей 3 Конвенции и требованиями, содержащимися в постановлениях Европейского Суда по правам человека, условия содержания обвиняемых под стражей должны быть совместимы с уважением к человеческому достоинству.

Унижающим достоинство обращением признается, в частности, такое обращение, которое вызывает у лица чувство страха, тревоги и собственной неполноценности.

При этом лицу не должны причиняться лишения и страдания в более высокой степени, чем тот уровень страданий, который неизбежен при лишении свободы, а здоровье и благополучие лица должны быть гарантированы с учетом практических требований режима содержания.

Оценка указанного уровня осуществляется в зависимости от конкретных обстоятельств, в частности от продолжительности неправомерного обращения с человеком, характера физических и психических последствий такого обращения. В некоторых случаях принимаются во внимание пол, возраст и состояние здоровья лица, которое подверглось бесчеловечному или унижающему достоинство обращению.

В случае возникновения затруднений при толковании общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров Российской Федерации рекомендовать судам использовать акты и решения международных организаций, в том числе органов ООН и ее специализированных учреждений, а также обращаться в Правовой департамент Министерства иностранных дел Российской Федерации, в Министерство юстиции Российской Федерации (например, для уяснения вопросов, связанных с продолжительностью действия международного договора, составом государств, участвующих в договоре, международной практикой его применения).

2.3.Постановления по делам против России

Постановление по делу Бурдова, вынесенное 7 мая 2002 г. Г-н Бурдов – гражданин России. В октябре 1986 г. был мобилизован военными властями для участия в чрезвычайных спасательных операциях на территории, где произошла авария Чернобыльской атомной электростанции. Он принимал участие в этих операциях в том районе до января 1987 г. и в результате подвергся радиоактивному облучению в больших дозах.[2]

В 1991 году судом ему была присуждена компенсация, поскольку заключение медицинской экспертизы установило причинную связь между его участием в чернобыльских спасательных операциях и плохим здоровьем. В 1997 году он предъявил в суде иск против управления социального обеспечения г. Шахты, так как компенсация ему выплачена не была. 3 марта 1997 г. Шахтинский городской суд принял решение в пользу г-на Бурдова, постановил выплатить ему задолженность по компенсации в размере 23 786 567 руб. и взыскал такую же сумму в форме штрафа. В 1999 году г-н Бурдов предъявил в суде иск против управления социального обеспечения ввиду сокращения размера ежемесячных выплат, а также с требованием выплаты задолженности по компенсации. 21 мая 1999 г. Шахтинский городской суд восстановил первоначальный размер компенсации и предписал управлению социального обеспечения выплачивать г-ну Бурдову компенсацию ежемесячно в размере 3011 руб. 36 коп. с последующей индексацией. Суд распорядился также выплатить 8752 руб. 65 коп. как все еще не выплаченную сумму.

Однако будущего заявителя жалобы в Европейский Суд неоднократно уведомляли о том, что выплаты не могут быть произведены из-за отсутствия финансирования.

9 марта 2000 г. Шахтинский городской суд своим решением распорядился индексировать сумму все еще не выплаченного штрафа, который был назначен 3 марта 1997 г. Был также издан дополнительный судебный приказ о взыскании 44 095 руб. 37 коп.

На основании решения, принятого министерством финансов, 5 марта 2001 г. управление социального обеспечения г. Шахты выплатило г-ну Бурдову задолженность в размере 113 040 руб. 38 коп.

Заявитель жалобы в Европейский Суд утверждал, в частности, что неисполнение вступивших в законную силу судебных решений, принятых в его пользу, является нарушением Конвенции. Он ссылался при этом на ст.6 (п.1) Конвенции и ст.1 Протокола N 1 к Конвенции.

В деле было поднято три вопроса.

Первый вопрос: мог ли заявитель по-прежнему считаться жертвой нарушения Конвенции, если государство – пока он занимался своей жалобой в Европейский Суд – выплатило ему задолженность? Вот как интерпретируется ст.34 Конвенции: для утраты статуса жертвы нарушения Конвенции необходимо, чтобы государство признало нарушение Конвенции со своей стороны и выплатило компенсацию. Суд постановил, что простая выплата задолженности без четкого признания нарушения Конвенции со стороны государства недостаточна для лишения г-на Бурдова статуса жертвы нарушения Конвенции.

Второй вопрос: является ли нарушением ст.6 (п.1) Конвенции неисполнение судебного решения? Суд постановил, что Конвенция была нарушена, поскольку вступившие в законную силу судебные решения подлежат исполнению в разумные сроки. Государство не вправе ссылаться на отсутствие средств как на причину для уклонения от выплаты. Даже притом, что в конце концов государство выплатило причитающиеся деньги, отсрочка платежа была слишком долгой.

Третий вопрос: имело ли место нарушение права на собственность, гарантированное ст.1 Протокола N 1 к Конвенции? Суд установил, что г-ну Бурдову была присуждена сумма денег вступившим в законную силу судебным решением. Он поэтому имел право собственности на эту сумму, а невыплата ее составила нарушение Конвенции.

Суд постановил, что г-ну Бурдову должно быть выплачено 3000 евро в качестве возмещения причиненного ему морального ущерба. Эта сумма должна быть конвертирована в российские рубли по официальному курсу, установленному на день выплаты.

В России было много откликов на это постановление Европейского Суда. Заявления официальных лиц и тот факт, что государство уже предприняло шаги для резервирования крупных денежных сумм для урегулирования подобных дел, показывают, что Россия готова выполнить не только постановление Суда по данному делу, но и гарантировать, что сходные проблемы будут разрешаться без того, чтобы граждане обращались за помощью в Страсбург. Примечательно и то, что российские власти не ходатайствовали о повторном слушании этого дела в Большой палате Суда.

Постановление по делу Калашникова, вынесенное 15 июля 2002 г. 18 сентября 2001 г. в результате открытого слушания Европейский Суд принял решение о признании приемлемой для рассмотрения по существу жалобы по делу “Калашников против России”. Заявитель подал жалобу в Европейский Суд по поводу условий и длительности своего содержания под стражей до суда. Более 4 лет провел он в следственном изоляторе г. Магадана, где его содержали в переполненной сверх меры камере в скверных медико-гигиенических условиях и где он заразился кожными заболеваниями.[3]

Европейский Суд установил нарушение ст.3 Конвенции, которая запрещает государству прибегать в отношении человека к “бесчеловечному или унижающему достоинство обращению или наказанию”. Суд установил, что условия содержания под стражей в переполненной камере и антисанитарных условиях, негативные последствия этих факторов на здоровье и самочувствие в сочетании с длительным пребыванием заявителя в подобных условиях образуют “унижающее достоинство обращение” с человеком. Суд установил также, что продолжительность содержания заявителя под стражей была обстоятельством, образующим нарушение требования ст.5 (п.3) Конвенции о том, что каждый задержанный или заключенный под стражу имеет право на судебное разбирательство его дела “в течение разумного срока”. Кроме того, Суд пришел к выводу, что и продолжительность производства по уголовному делу в отношении заявителя (более 5 лет) была также обстоятельством, образующим нарушение требования ст.6 (п.1) Конвенции о том, что каждый человек при предъявлении ему любого уголовного обвинения имеет право на разбирательство дела судом “в разумный срок”. Суд постановил выплатить заявителю компенсацию причиненного ему морального ущерба в размере 5000 евро (подлежащих конвертированию в российские рубли) и некоторую компенсацию судебных расходов.

Глава 3. Будущее ЕСПЧ

Международное сообщество образует и органы, которые призваны следить за соблюдением прав и свобод человека и гражданина и реагировать на их нарушение. Важнейшими из них являются Комиссия по правам человека и Европейский Суд по правам человека.

Процесс развития европейской судебной защиты прав человека был перенасыщен трудностями, большинство из которых ныне утратило свою значимость. Достаточно напомнить, что с самого начала значительное число государств испытывало серьезное неприятие самой идеи наднациональной юстиции применительно к защите фундаментальных прав и свобод. Во многом это было связано с традициями национальных правовых систем. Этим, в частности, объясняются длительные сомнения ряда стран, прежде чем они признали право на подачу индивидуальных жалоб.[4]

Что касается действия коллективных гарантий, то их основы были закреплены в тексте Конвенции в ее первоначальной редакции 1950 года. Впоследствии текст претерпел несколько изменений, среди которых наиболее важными являются, например, новеллы, внесенные протоколами № 8 и 9. Однако эти изменения не нарушили баланс норм первоначального текста, который сохранялся в течение всех прошедших пятидесяти лет.

В период примерно с 1955 по 1998 год страсбургская система была отлажена – в первую очередь, в плане интерпретации прав и свобод и собственно процедуры. Под настойчивым давлением комплекса спорных вопросов Европейская Комиссия по правам человека развила свои методы работы, несмотря на известные сложности, вызванные ограниченностью ее возможностей, связанных с квазисудебным характером ее работы. Со своей стороны, старый Суд полностью использовал преимущества той завидной ситуации, дававшей ему время на размышления и позволявшей разрешать дела осмотрительно и не спеша.

Проблема состояла, очевидно, в способности принятой в 1950 году структуры отвечать на вопросы, которые перед нею ставили потребности правосудия.

Лингвистические проблемы и фактор различных правовых систем

Очевидно, что лингвистические проблемы составляли одну из основных трудностей разработчиков Протокола № 11. Ведь жалобы подаются на более чем 35 различных языках (не считая 2 официальных – английского и французского). Таким образом, “пассивная” судебная процедура может осуществляться на большом числе языков. При этом дело может касаться практически 44 правовых систем.[5]

Первое следствие этого состоит в том, что Секретариат Суда должен в обязательном порядке иметь в штате хотя бы одного юриста, знающего наряду с официальными языками один из языков, на котором поступает жалоба и с которой он работает. При этом этот юрист должен также разбираться в реалиях соответствующей национальной правовой системы. Кроме того, необходимо соответствующее обеспечение его деятельности секретарско-канцелярскими работниками, адекватно владеющими языками.

“Активным” языком судебной процедуры является один из двух официальных языков Совета Европы. Им юристы Секретариата Суда также должны владеть на надлежащем уровне, так как именно на нем составляется собственно судебное дело. Именно на этом языке и будет в дальнейшем проходить вся последующая процедура вплоть до вынесения решения и постановления Суда.

Безусловно, эта схема содержит определенное ограничение права подачи индивидуальной жалобы, но, с другой стороны, трудно предположить, что заявителей когда-нибудь обяжут подавать жалобу и все прилагаемые к ней документы в переводе на один из двух официальных языков. Необходимо также учитывать, что поскольку процедура рассмотрения жалоб в Суде в основном носит письменный характер, то многое зависит от качества подготовки юристами справочной информации для судей, участвующих в процессе, но не владеющих языком, на котором подана жалоба. В итоге все это говорит о том, что сроки “юридического разрешения дела” в большей степени зависят от объема юридической работы, которую Секретариат Суда в состоянии выполнять.

Проблемы  “национального” судьи и судьи-докладчика подразделяются главным образом на три категории, касающиеся знания языковых и правовых особенностей стран, исполнения функций судьи-докладчика по делу и исполнения функций “национального” судьи.

Очевидно, что какими бы ни были способности конкретного судьи, он не сможет работать одинаково эффективно с документами на всех 35 языках, встречающихся в практике Суда. Кроме того, судья не может одинаково хорошо разбираться в тонкостях функционирования нескольких десятков национальных правовых систем. Поэтому, учитывая, что каждый судья является докладчиком по целому ряду дел, он должен работать в тесной связке с юристами, которые на основании его инструкций и указаний готовят проект документов по этим делам. При этом надо подчеркнуть, что каждое дело должно быть предметом рассмотрения непосредственно судьей. Поэтому, даже работая по документам, подготовленным юристами, судья должен знакомится с огромным объемом документов.

Это, в частности, означает, что судьи, избранные от стран, которые “поставляют” в Суд наибольшее число жалоб, вынуждены выполнять особо тяжелую функцию, поскольку в силу п.2 ст.27 Конвенции они должны участвовать во всех соответствующих процедурах по рассмотрению этих жалоб в качестве “национальных” судьей.

Другая часть этих проблем касается распределения жалоб между палатами суда и организации работ с ними. Установление баланса в работе палат Суда подразумевает примерно равное распределение жалоб между ними, т.е. в производстве каждой палаты должны быть жалобы и против государств, чьи судьи входят в состав палаты, и жалобы, для вынесения решения по которым требуется присутствие “национального” судьи, работающего в другой палате.

Обязанность “национальных” судей заседать при рассмотрении каждой жалобы, направленной против страны, от которой этот судья избран, не только осложняет организацию работы судей, но иногда и задерживает изучение дел, особенно если возникает необходимость в назначении судьи.

Перечисленные аспекты подтверждают, что процедура в Европейском Суде по правам человека перегружена ограничениями, которые добавляются к трудностям, возникающим из-за значительного числа жалоб.

Внимательное изучение прецедентной практики нового Суда, особенно сложившейся начиная с 2000 года, позволяет сделать вывод о том, что цели, преследовавшиеся при принятии Протокола № 11 к Конвенции, в основном были достигнуты. При этом новаторские подходы к данному вопросу, безусловно, должны основываться на твердом следовании фундаментальным принципам, выработанным за десятилетия Европейской Комиссией по правам человека и старым Судом. Два аспекта могут проиллюстрировать эту эволюцию в подходах страсбургского Суда: первый касается вопроса о приемлемости жалоб для рассмотрения их по существу, второй – расширения сферы контроля за соблюдением все большего числа прав и свобод (или, во всяком случае, расширительного толкования самих понятий прав и свобод, перечисленных в Конвенции).

Вряд ли кто-нибудь сможет отрицать, что отношение к вопросу приемлемости жалоб, которое существовало в старой страсбургской системе, претерпело существенные изменения. Европейская Комиссия по правам человека имела своей задачей “отфильтровывать” жалобы, применяя самым строгим образом (иногда, может, даже слишком строгим) критерии, перечисленные в Конвенции. Соображения стратегического характера (прежде всего было необходимо добиться устойчивости всей системы и завоевать доверие к ней со стороны государства) вели к тому, что предметом рассмотрения по существу становились лишь самые серьезные вопросы, поднимаемые в жалобах, преодолевших чрезвычайно высокий барьер критериев приемлемости.

Сегодняшний Суд, являясь полноценным судебным органом, со всей очевидностью, не связан подобным подходом. Судьи, рассматривающие дела по существу, совершенно по-другому реагируют на проблемы, возникающие при решении вопросов приемлемости. Они исходят из иного понимания своей роли, считая себя последним прибежищем для европейцев, чьи права были нарушены и которые не нашли защиты на национальном уровне. Таким образом, просматривается отчетливая тенденция к расширению сферы контроля за соблюдением прав и свобод, особенно в том, что касается толкования критерия обоснованности (“явной необоснованности”) жалоб. Как известно, Европейская Комиссия широко использовала этот критерий для отклонения большого числа жалоб, затрагивавших весьма чувствительные для властей государств – участников Конвенции вопросы.

Таким образом, планка критерия приемлемости вполне умышленно завышалась, хотя бывали случаи, когда делалось обратное, с тем чтобы потом, уже на этапе рассмотрения жалобы по существу, с полной уверенностью констатировать отсутствие нарушений Конвенции.[6]

Что касается нарушения сферы контроля путем все более расширительного толкования понятий прав и свобод, фигурирующих в Конвенции, то надо отметить, что прецедентная практика Суда демонстрирует не только эволюционный подход, но и вполне радикальные новеллы. Это касается, например, такого вопроса, как доступ к судебному обжалованию применительно к парламентским иммунитетам. В последнее время Суд все более строго относится к целесообразности применения юрисдикционных изъятий, таких как, например, депутатский иммунитет, исходя из стремления максимально жесткого соблюдения справедливого баланса между индивидуальными правами и публичными целями особых парламентских свобод.

Хотя тема “реформирования Суда” стоит в повестке дня уже более трех лет, очевидно, что это следствие явного разрыва между замышлявшимися при принятии Протокола № 11 к Конвенции изменениями и улучшениями имевшегося механизма и реалиями повседневной работы с жалобами, поступающими в Суд.

Предварительная фаза работы, в ходе которой была составлена таблица, отражавшая как достижения, так и проблемы, выявившиеся в ходе реализации новелл, принятых в связи с вступлением в силу Протокола № 11 к Конвенции, завершилась составлением доклада специальной рабочей группой. После этого началась более активная фаза работы, нацеленная на определение рамок возможного компромисса для всех государств – участников Конвенции, что позволило отсечь заведомо нереалистичные идеи. Безусловно, различные технические решения, которые могут быть предложены к реализации, должны явиться предметом дополнительного изучения с точки зрения их политической приемлемости и финансово-бюджетной выполнимости. После этого специальный комитет экспертов может приступить к разработке текста будущего дополнительного протокола к Конвенции. Очевидно, что именно на этом этапе очень важно не допустить ошибок, поскольку речь идет о долгосрочных фундаментальных изменениях в страсбургской системе.

Наконец, весь контрольный страсбургский механизм должен ответить на вызовы времени, в частности в том, что касается проблемы исполнения постановлений Европейского Суда, как в аспекте мер индивидуального характера, так и применительно к мерам общего характера. Не менее важным для дальнейшего изучения проблем является и столкновение двух правовых систем – Европейского Суда и находящейся в разгаре реформирования правовой системы расширяющегося Европейского Союза.

В ходе празднования пятидесятилетия Конвенции, в ходе Конференции министров, отвечающих за проблемы защиты прав человека, которая проходила в Риме 3-4 ноября 2000 г., страны – члены Совета Европы обсудили проблемы функционирования Европейского Суда по правам человека. К тому моменту стало вполне очевидно, что существующая система не способна справиться с ростом числа жалоб. Конференция предложила Комитету Министров Совета Европы начать “углубленное исследование различных возможностей и мер по гарантированию сохранения эффективности Европейского Суда в новых условиях”. Комитет Министров образовал исследовательскую группу из трех человек: представителя Комитета Министров, Председателя Европейского Суда и заместителя Генерального секретаря Совета Европы. Этот орган представил к 27 сентября 2001 г. итоговый доклад о своей работе, содержавший предложение о двух группах мер, направленных на снижение перегрузки суда.

Первая группа не была связана с изменениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод и состояла в основном в улучшении методов работы Секретариата Суда, вторая затрагивала саму Конвенцию и, в частности, рассматривала следующие предложения:

1) учреждение региональных судов по правам человека (в целом это предложение вызвало негативную реакцию из-за высокой стоимости и опасности расхождений в прецедентной практике);

2) возможность досудебного возврата жалобы на национальный уровень с целью получения консультативного заключения от национальных судебных инстанций (по мнению исследовательской группы, реализация этого предложения имела бы весьма ограниченный эффект с точки зрения сокращения числа вновь поступающих жалоб и при этом создавала бы дополнительную нагрузку на Суд по переписке с национальными судебными инстанциями);

3) передача части полномочий по принятию процессуальных решений сотрудникам Секретариата Суда (это предложение также не было поддержано исследовательской группой, поскольку противоречит судебному характеру решений, выносимых Европейским Судом);

4) сокращение объема работы Суда путем отфильтровывания жалоб на незначительные нарушения и рассмотрения только тех, которые “этого действительно заслуживают” (исследовательская группа придала этому предложению большое значение, отметив, однако, определенные сомнения относительно того, что его реализация сможет решить проблему перегрузки Суда);

5) разделение Суда на две части, одна из которых будет состоять из собственно судей, рассматривающих наиболее важные вопросы “конституционного” характера, а другая – из “независимых” юристов, которые будут рассматривать рутинные дела (исследовательская группа не смогла определиться со своим отношением к данному предложению и посчитала, что оно заслуживает дополнительного изучения).

Кроме того, исследовательская группа предложила разработку дополнительного протокола к Конвенции, который позволил бы Суду не рассматривать по существу жалобы, не ставящие никаких содержательных проблем применительно к соблюдению Конвенции.

Для дальнейшей работы с материалами исследовательской группы Комитет Министров Совета Европы поручил Руководящему комитету Совета Европы по правам человека продолжить изучение вопроса. Созданная последним рабочая группа совместно с представителями ряда неправительственных организаций подготовила специальный доклад, который в значительной степени основывался на германо-швейцарском предложении добавить к существующим условиям приемлемости жалоб новое, которое предоставляло бы Суду полномочия объявлять жалобу неприемлемой, “если заявитель не понес никакого существенного ущерба и если дело не содержит никакого серьезного вопроса относительно толкования или применения Конвенции и протоколов к ней”. Кроме того, данный доклад содержал предложение Дании по созданию в структуре Суда новой постоянно действующей Палаты по отфильтровыванию неприемлемых жалоб и по рассмотрению однотипных по фабуле дел (так называемых “дел-клонов”).

Сегодня, пожалуй, никто не станет отрицать, что в европейском контексте Суд в полном объеме осуществляет свою регулятивную функцию в области защиты фундаментальных прав и свобод. Вопрос об эффективности защитной системы Конвенции о защите прав человека и основных свобод возник применительно к недостаточному соответствию имеющихся механизмов рассмотрения жалоб, установленных Протоколом № 11 к Конвенции, тому объему вновь поступающих обращений в страсбургский Суд, который сложился и растет огромными темпами с 1998 года. Это приводит к увеличению сроков рассмотрения жалоб, что противоречит одной из основных целей, выдвигавшихся при принятии данного Протокола. Таким образом, проблема состоит в том, чтобы найти эффективное сочетание реализации права на индивидуальную жалобу и надлежащего рассмотрения этих жалоб в судебном порядке в разумный срок.

Для решения этой проблемы были внесены многочисленные предложения. Между тем поле, на котором можно искать ответы на поставленные вопросы, остается достаточно узким. Оно ограничено идеей значительного сокращения числа жалоб, которыми должен заниматься Европейский Суд. Этого можно добиться двумя способами. Можно ограничить право на индивидуальную жалобу (хотя эта идея по политическим соображениям для многих неприемлема, и ее авторы всячески маскируют ее, но по сути их предложение сводится именно к этому). Это сделает более сложным эффективное обращение с жалобой к Суду и может быть достигнуто либо путем “сужения” предмета, подлежащего рассмотрению Судом, до наиболее важных, “конституционных” вопросов, либо существенным образом ужесточая критерии приемлемости жалоб для рассмотрения по существу.

Очевидно, что выбор, который надо сделать, носит политический характер. Это решение будут принимать правительства стран – членов Совета Европы, которые, среди прочего, будут руководствоваться и чисто финансовыми (к сожалению) мотивами. Что касается “сужения” предмета рассмотрения Судом, то такой подход, безусловно, весьма выгоден для ныне действующего состава Суда, который сможет самостоятельно отбирать дела, которые он будет рассматривать, исходя из их нормативного характера или серьезности нанесенного ущерба. Между тем такой подход также не лишен недостатков. Как отличить “серьезные” вопросы, которыми Суду следует заниматься, от менее важных? Не говоря уже о том, что данная проблема может серьезным образом дестабилизировать обстановку внутри самого Суда, ясно и то, что такой подход неизбежно вызовет массированную критику Суда, поскольку всегда будут оставаться недовольные весьма спорными оценочными суждениями по проблеме “серьезности” рассматриваемых вопросов.

Если же сохранить нынешнюю систему так как она есть, то возникает другая неразрешимая задача: как Суду справиться со “снежной лавиной” вновь поступающих жалоб. При этом правовая и материальная ценность этих жалоб совершенно различна, и подавляющему большинству из них неизбежно уготована судьба быть признанными неприемлемыми для рассмотрения по существу как явно необоснованным.

Разрешить эту дилемму можно лишь опираясь на те идеи и тот дух, которые вдохновляли в конце 40-х годов отцов-основателей страсбургского защитного механизма. Совершенно ясно, что даже минимальное ограничение права на индивидуальную жалобу будет шагом назад, противоречащим самому духу Конвенции.

Таким образом, единственным разумным путем является совершенствование механизма фильтрации жалоб без ограничения на саму их подачу. Речь не идет о том, чтобы восстановить в других формах двухуровневую систему в том виде, как она существовала предыдущие сорок лет. К сегодняшнему дню идея двухуровневой судебной инстанции похоронена окончательно. Однако ничто не мешает рассмотреть возможность создания внутри самого Суда и под его контролем некой структуры, которая бы не только выполняла функцию фильтра жалоб, но и занималась установлением фактов по делу, а также обеспечением примирительных процедур. Повторюсь, речь не идет о том, чтобы вернуться к прошлому, а скорее о том, чтобы адаптировать систему к неизбежным изменениям в окружающем мире.

Данный орган мог бы являться своего рода “генеральной прокуратурой”, состоящей из высококвалифицированных юристов, избираемых Судом. Он имел бы некоторые судебные функции, поскольку осуществлял бы задачу отфильтровывания жалоб по условиям Конвенции, однако делал бы это на основании критериев, устанавливаемых самим Судом, и под его контролем. Решения, принимаемые этим органом могли бы при определенных условиях являться предметом контроля со стороны коллегии из трех судей.

Этот орган мог бы также принимать участие в процедуре достижения мировых соглашений, особенно по таким категориям дел, как “дела-клоны”. Это позволило бы сократить число жалоб, которые необходимо рассмотреть Суду по существу, и одновременно избавило бы Суд от необходимости играть активную роль в данной процедуре, несвойственную судебным инстанциям. Этот же орган мог бы обеспечивать миссию Суда по установлению фактов. Таким же образом “прокуратура” могла бы послужить посредником между заявителями и властями государств-ответчиков. Такой орган мог бы быть образован из ограниченного числа юристов (от 10 до 15), его работу мог бы обеспечивать единый Секретариат Европейского Суда.

Страсбургская система кроме вышеописанных сталкивается и с другими проблемами. Одна из них связана с проблемой исполнения постановлений Суда. В соответствии с п.2 ст.46 in fine Конвенции контроль за выполнением судебных постановлений возложен на Комитет Министров Совета Европы. Здесь возникает риск создания и упрочения практики, когда он как политический орган в своей работе будет опираться на излишне политизированный подход, “прощая” одни государства и жестко спрашивая с других.

Другим важным вопросом является многолетняя дискуссия о балансе между страсбургской системой и правовой системой Евросоюза. На повестке дня стоит вопрос его присоединения к страсбургской контрольной системе (во всяком случае, сразу же, как только закончится период принятия новых членов). Каковы будут правовые последствия этого шага? Какова будет схема взаимодействия между Хартией основных прав Европейского Союза и Конвенцией о защите прав человека и основных свобод?

Таковы в общих чертах стоящие на сегодняшний день проблемы, связанные с реформированием страсбургской системы коллективной защиты прав и свобод человека, которые нужно решать в ближайшем будущем.

Заключение

В заключение я хотела бы поделиться некоторыми наблюдениями и выводами, которые подводили бы итог предпринятому исследованию.

Эволюция региональной системы защиты прав человека и основных свобод, созданной на базе Европейской конвенции 1950 г., шла по двум главным направлениям. Во-первых, “пакет” гарантируемых по Конвенции прав и свобод постоянно расширялся как путем принятия дополнительных протоколов к основному договору, так и вследствие все более детального и расширительного толкования страсбургскими контрольными органами уже закрепленных прав и свобод. Все это происходило по мере “подготовки” самих государств–участников Конвенции к таким изменениям.

Во-вторых, менялся контрольный механизм, которому придавались все новые функции и логичным завершением которого стал Протокол № 11 к Конвенции. Следует отметить, что эволюция по второму направлению была и обещает быть не столь бурной и стремительной, как в первом случае. Объясняется данное обстоятельство во многом тем, что здесь сильнее “завязаны” интересы государств.

Потенциал контрольного механизма в рамках европейской системы защиты прав человека до конца не исчерпан. Существуют немалые возможности для его дальнейшего качественного совершенствования посредством принятия изменений к Европейской конвенции. Во многом “спящей” прерогативой до сих пор остается система представления докладов в соответствии со ст. 52 Конвенции. Также полезным было бы изменение договорных положений о праве Европейского Суда давать консультативные заключения. В любом случае следует исходить из того, что предпринятая в соответствии с Протоколом № 11 к Конвенции реформа не будет последней мерой, направленной на улучшение функционирования контрольного механизма.

 Реформа страсбургских контрольных органов по протоколу № 11 не в состоянии устранить все имеющиеся недостатки их функционирования. Вряд ли приходится рассчитывать на то, что значительно сократятся сроки рассмотрения дел или же уменьшится нагрузка на Европейский Суд (об этом же свидетельствуют постоянно публикуемые статистические данные). Для достижения этих целей потребуются иные меры.

В условиях все более усиливающейся взаимосвязанности и взаимозависимости практически всех стран мирового сообщества в будущем следует ожидать усиления влияния региональной системы защиты прав человека в рамках Совета Европы на универсальную систему, с одной стороны, и на другие региональные системы — с другой. При этом следует иметь в виду, что “механический” перенос опыта функционирования одной модели (каким бы положительным он ни был) на практику другой вряд ли способен привести к ощутимым качественным сдвигам. Важен учет особенностей, интересов, опыта, возможностей и т. д. каждого участника той или иной системы, а также региональных подходов в целом к решению тех или иных правозащитных проблем. “Негативной” иллюстрацией данного тезиса может служить опыт межамериканской системы защиты прав человека.

В свою очередь, и европейской системе есть что позаимствовать у универсальной. В частности, речь идет об уже упоминавшейся практике представления периодических докладов.

Включение новых государств в диапазон действия европейской региональной системы приведет или же может привести к трем основным последствиям. Во-первых, вступление восточноевропейских стран в Совет Европы будет способствовать процессу гармонизации их внутреннего законодательства и правоприменительной практики в соответствии с общеевропейскими стандартами. Во-вторых, новым участникам региональной системы придется проходить вышеназванную адаптацию за достаточно короткий срок, что потребует значительных национальных усилий и помощи со стороны Совета Европы. В-третьих, различия в историко-правовом развитии и правовых традициях старых и новых государств–членов Совета Европы способны привести к определенному “обогащению” региональной системы. Однако отставание восточноевропейских стран в опыте защиты прав и свобод человека может вылиться в увеличение нагрузки на страсбургские контрольные органы и в новый поток дел для их рассмотрения. Не исключено, что вышеуказанное различие в развитии и традициях сможет отчасти “затормозить” совершенствование европейской региональной системы.

 Анализ прецедентного права со всей очевидностью продемонстрировал недостатки российского законодательства и правоприменительной практики в области защиты прав человека. А это, в свою очередь, заставляет сделать вывод о том, что государствам еще до своего вступления в Совет Европы необходимо предпринимать более активные шаги по гармонизации своей правовой системы со стандартами организации.

Предпринятый анализ региональной системы показывает, что зачастую изменившаяся направленность отечественной литературы с сугубо негативной на хвалебную в оценке функционирования системы не всегда оправданна. Опыт Совета Европы следует оценивать осторожно, учитывая те недостатки, которые у него имеются и которые были описаны автором или оказались незатронутыми.

 По моему мнению, именно региональный формат защиты прав человека (в том числе в рамках Совета Европы) в настоящее время с наибольшей полезностью и эффективностью позволяет выполнять указанную задачу защиты. Связано это с тем, что региональная модель позволяет лучше учитывать особенности конкретных участников международного общения, а также динамику их развития.

Функционирование региональной системы защиты прав человека в рамках Совета Европы подтверждает правильность вывода Всемирной конференции по правам человека 1993 г., что “поощрение и защита прав человека являются предметом законной обеспокоенности международного сообщества”. Представляется, что возникает необходимость внести определенные коррективы в вопрос о принципе невмешательства во внутренние дела государств. Динамика развития межгосударственного сотрудничества по поощрению и защите прав человека, в частности в рамках региональных систем защиты прав человека, свидетельствует о некотором сужении действия указанного принципа в данной области.

 Важное значение, которое придается государствами защите и поощрению прав и свобод человека, делает необходимым тесное международное сотрудничество в этой области, в том числе на региональном уровне. Такое сотрудничество сегодня стало важным фактором международных отношений и одним из компонентов всеобщей безопасности.

Именно с учетом европейских требований были подготовлены и приняты в последние годы Арбитражный, Гражданский, Уголовный и Уголовно-исполнительный кодексы, Кодекс РФ об административных правонарушениях, ведется работа по обновлению Арбитражного процессуального и Гражданского процессуального кодексов и других законодательных актов в области судебно-процессуального производства. С вступлением в силу нового УПК РФ устраняются многие существующие в российском уголовном судопроизводстве несоответствия европейским нормам по правам человека.

Верховный Суд счел также необходимым уточнить понятия “разумного срока судебного разбирательства”, “сроков содержания под стражей”, “унижающего достоинство обращения” и ряд других ключевых понятий Европейской конвенции так, как это вытекает из постановлений Европейского Суда по правам человека.

Верховный Суд определил также способы информирования российских судей о практике ЕСПЧ, включая продолжение издания на русском языке “Бюллетеня Европейского Суда”, а также публикацию сборников решений и постановлений Европейского Суда на русском языке.[1]

Таким образом, все высший суд страны предпринял меры по включению национальной судебной системы в общеевропейскую систему защиты прав человека.

Итак, основные положения европейской судебной защиты прав человека постепенно включаются в судебно-процессуальное законодательство и судебную практику России.

Вместе с тем пока не снята острота значительного числа вопросов, касающихся действенности существующей в стране судебной защиты граждан. Многочисленные жалобы на нарушения прав человека часто своевременно не рассматриваются в связи с перегруженностью судов различных инстанций и особенно судов на местах. Нуждается в коренном улучшении адвокатская деятельность в досудебном и судебном разбирательстве. Необходима регламентация механизма исполнения принятых судебных решений.

Как видится, мероприятия по приведению российского законодательства и правоприменительной практики в соответствие с европейскими нормами, в том числе и в области судебной защиты прав человека, должны отвечать национальным потребностям и учитывать сложившиеся традиции, а также опыт, накопленный в развитии правовой системы страны. Лишь в этом случае они будут эффективно способствовать устранению правонарушений, а в конечном итоге – созданию правовой системы, которая обеспечивала бы подлинное соблюдение прав российских граждан.

Список источников и литературы

1) Нормативно-правовые акты

1. “Конституция Российской Федерации” (принята всенародным голосованием 12.12.1993)//
2. “Конвенция о защите прав человека и основных свобод” (Заключена в г. Риме 04.11.1950)
3. Протокол № 11 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод о реорганизации контрольного механизма созданного в соответствии с конвенцией
4. Федеральный закон от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ “О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней”.
5. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 “О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации”
6. Информационное письмо Высшего Арбитражного Суда РФ от 20 декабря 1999 г. №С1-7/СМП-1341 “Об основных положениях, применяемых Европейским судом по правам человека при защите имущественных прав и права на правосудие”

2) Литература

1. Ануфриева Л.П. Обращение в Европейский суд по правам человека: международно-правовой и процессуальный аспекты // Бюллетень Министерства юстиции Российской Федерации. – М.; Спарк, 2001. – № 5. – с.82-90
2. Бессарабов В.Г. Условия обращения и процедура рассмотрения дел в Европейском Суде по правам человека // Право и политика. – М.; Nota Bene, 2002. – № 2. – с.76-93
3. Водолагин С.В., Козлов Е.Ю., Наку А.А. Европейское право: Учебник для вузов. – М.; Норма, 2000.
4. Варламова Н., Заковряшина Е. Индивидуальная жалоба в Европейский Суд по правам человека // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 2002. – № 1. – с.63-74
5.  Европейское право/Под общ. ред. Л.М.Энтина. М., 2004
6. Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: В 2-х томах. Т. 1 / Бард К., Владыченко А.И., Водолагин С.В. и др.. – М.; Норма, 2001.
7. Западноевропейские интеграционные объединения. Право: Перевод с немецкого / Хиршлер М., Циммерман Б., Аметистов Э.М. и др.. – М.; Прогресс, 1987.
8. Зимненко Б.Л. Европейским судом по правам человека принято первое решение по существу против Российской Федерации // Московский журнал международного права. 2002. – № 3. – с.55-62
9. Захарова Е.С. Организационно-правовые основы деятельности Европейского Суда по правам человека // Вопросы совершенствования правоохранительной деятельности органов внутренних дел: Межвузовский сборник научных трудов адъюнктов и соискателей. – М.; Изд-во Моск. ун-та МВД России, 2002. – Ч. 1. – с.64-67
10. Канашевский В.А. Прецедентная практика Европейского суда по правам человека как регулятор гражданских отношений в Российской Федерации // Журнал российского права. – М.; Норма, 2003. – № 4. – с.122-126
11. Ксенофонтова Н.Г. “Разумный срок” в постановлениях Европейского Суда по правам человека // Российская и европейская правозащитные системы: соотношение и проблемы гармонизации: Сборник статей. – Нижний Новгород; Ин-т “Открытое Общество”, 2003. – с.403-410
12. Право Европейского Союза: правовое регулирование торгового оборота: Учебное пособие / Безбах В.В., Капустин А.Я., Пучинский В.К.. – М.; Зерцало, 2000.
13. Права человека и их защита в Европейском Суде / Глотов С.А., Петренко Е.Г.. – Краснодар; Изд. Дом “Юг”, 2000.
14. Сальвиа де М. Будущее Европейского Суда: интенсификация деятельности или реформирование системы? // Российская юстиция. – М.; Юрид. лит., 2003. – № 7. – с.7-11
15. Сирукова О.А. Особенности судоустройства и судопроизводства в Европейских Судах // Право и экономика: российские перспективы: Ежегодная научная конференция студентов. – М.; Изд-во РГТЭУ, 2003. – Вып. 2. – с.108-110
16. Старженецкий В.В. Европейские международные суды: Европейский Суд по правам человека и Европейский суд справедливости // Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. Специальное приложение к № 5: 10 лет арбитражным судам Российской Федерации. – М.; ЮРИТ-Вестник, 2002. Май 2002 года. – с.99-108
17. Сосна Б.И. Какие права и свободы защищает Европейский Суд по правам человека // Гражданин и право. – М.; Новая правовая культура, 2002. – № 3. – с.14-22
18. Сальвиа де М. Процедура прохождения заявлений в Европейском Суде // Российская юстиция. – М.; Юрид. лит., 2000. – № 11. – с.27-29
19. Тиунов О. О роли Конвенции о защите прав человека и основных свобод и решений Европейского суда по правам человека в практике Конституционного Суда Российской Федерации // Россия и Совет Европы: перспективы взаимодействия: Сборник докладов. – М.; Институт права и публичной политики, 2001. – с.75-88
20. Тихоновецкий Д.С. Функции и полномочия Суда ЕС, его роль в институциональной структуре Европейских Сообществ // Московский журнал международного права. 2003. – № 2. – с.206-227
21. Туманов В.А., Энтин Л.М. Комментарий к Конвенции о защите прав человека и основных свобод и практика ее применения. М., 2002.
22. Травников М.А. Будущее Европейского Суда по правам человека: тупик или смена концепции // Журнал российского права. – М.; Норма, 2002. – № 6. – с.71-78
23. Туманов В.А. Европейский Суд по правам человека: Очерк организации и деятельности.  М.; Норма, 2001.
24. Хаустова Н.А. Порядок обращения граждан в Европейский Суд по правам человека // Право: теория и практика. – М.; Тезарус, 2003. – № 4. – с.36-41
25. Холинер Д.П. Условия приемлемости жалоб в Европейский Суд по правам человека. Опыт по делам из Российской Федерации // Религия и право: Информационно-аналитический журнал. – М., 2003. – № 1. – с.28-34
26. Чернышова О. Жалобы против России в Европейском Суде по правам человека // Российская юстиция. – М.; Юрид. лит., 2002. – № 4. – с.14-19
27. Щеглинцева А.А. Европейский суд по правам человека: компетенция, организационно-правовой механизм и пути повышения его эффективности // Место и роль органов внутренних дел в системе уголовной юстиции: Материалы научной конференции слушателей и курсантов. – Омск; Изд-во Ом. акад. МВД России, 2001. Май 2000 г.. – Вып. 5. – с.9-12
28. Энтин М.Л. Межгосударственный контроль за исполнением решений Европейского суда по правам человека // Актуальные проблемы международного гражданского процесса: Материалы международной конференции, Санкт-Петербург, 10 – 11октября 2002 г.. – С.-Пб.; Россия – Нева, 2003. – с.26-50
29. Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: опыт Совета Европы. М., 1997.